Пишет Родион Денисов, публицист, радиои телеведущий из Эстонии: Наверняка каждый хоть раз слышал о поствоенном синдроме. Его часто испытывают участники военных действий или люди, проживавшие на территориях, через которые прошла война. Известен «афганский», «вьетнамский», «чеченский» синдромы. Неминуемо после окончания войны в Донбассе людей станет преследовать и «украинско-донбасский синдром». Медики называют это явление «посттравматическим стрессовым состоянием», выражающимся в страхах и ночных кошмарах, депрессии и вспышках немотивированной агрессии.

Посетив места недавних военных конфликтов в Косово, Боснии и Приднестровье, начинаешь осознавать потребность больше рассказывать об этом людям, которые никогда не переживали ничего подобного, а потому в своих действиях и суждениях порой близки к крайним взглядам, ведущим к возникновению конфликтов.

«Косовский синдром»

«Не поеду я через этого город, не могу видеть албанцев. Ненавижу их», — говорит мне шофер-серб Ивица, везущий меня в косовскую столицу Приштину. Интересуюсь причинами.

«Раньше это был сербский город, но нас из него выгнали. Храм разрушили, многих людей убили, а теперь живут в их домах. Больно мне смотреть на это», — говорит серб.

В центре Приштины возле памятника Биллу Клинтону я разговорился с местным жителем-албанцем.

«Все у нас хорошо, — говорит тот. — Чем больше наших братьев приедет из Албании, тем лучше. Это наша земля, слава Аллаху, ЕС и Америке! А сербы пусть едут в Белград. Скоро и Македония будет наша», — обещает он.

«Возможно ли примирение между косовскими сербами и албанцами?» — спрашиваю я у главы сербской коммуны Пасьяне Драгана Николича.

«Мы с ними воевали, они заняли наши земли, недавно вот пытались украсть у нас прямо в центре села девушку-подростка, а затем порезали ножом местного жителя! Ну как с ними можно мириться?»

По словам Николича, до югославской войны народы на территории Косово жили мирно и даже случались сербско-албанские браки. Сейчас это абсолютно исключено. Люди едва сдерживаются, чтобы вновь не начать убивать друг друга, несмотря на то, что после активных боевых действий прошло уже около пятнадцати лет.

Взорванный албанцами сербский дом в Косово. Фото автора.

«Боснийский синдром»

Въезжая в Боснию, сразу осознаешь, что что-то тут не так. Прямо на погранпункте висит огромный плакат «Добро пожаловать в Республику Сербску!» и везде развешены флаги Сербии. И ни одного флага государства Босния и Герцеговина я не видел, хотя формально эта территория является частью БиГ. Но боснийские сербы-христиане не желают этого признавать.

В Баня-Луке, считающейся столицей боснийской Республики Сербской, продаются сувениры с сербской символикой и магнитики с очертанием границы республики без учета той части, где проживают боснийцы-мусульмане, с которыми в недавнем прошлом был кровавый военный конфликт. На президентском дворце и парламенте также развеваются сербские флаги. Для местных жителей официальной столицы БиГ Сараево и признанных международным сообществом властей федерации как бы не существует.

«После войны нашу нынешнюю страну создали искусственно, мы не хотели отделяться от Югославии, а с мусульманами нам не по пути», — говорит мне один из местных жителей.

Видимо, с целью сильнее закрепиться на этой земле в последнее время было построено множество новых православных храмов. На одной небольшой улице в Баня-Луке, где располагался мой отель, я насчитал аж три церкви, каждая из которых во время служб полна прихожанами.

Памятник возле собора в центре Баня-Луки. Для себя я его назвал “Молитва боснийского серба”. Фото автора.

«Приднестровский синдром»

С момента боевых действий в Приднестровье прошло уже более двадцати лет, и по сравнению с Косово здесь значительно спокойнее. И все-таки некоторое напряжение в отношениях между людьми чувствуется до сих пор.

«Пусть только попробуют сунуться, — говорит мне коллега-журналист, с которым мы присели за столик в кафе в центре Тирасполя, когда я спрашиваю о возможных конфликтах с Молдавией и Украиной. — Приднестровской Молдавской Республике уже скоро 25 лет. Уже выросло новое поколение, которое ощущает себя отдельной нацией — приднестровцами».

Спрашиваю, мешает ли конфликт начала 1990-х отношениям между простыми людьми.

«Нет, особо не мешает. Если только столкнешься с румынским националистом или политиком. Тот конфликт развязали политики извне. Кроме того, имел значение языковой фактор. Но в памяти народа те события останутся еще надолго», — говорит приднестровец.

«Приднестровье было и останется частью Молдовы, — говорит мне молдавский чиновник, с которым мы встретились в Кишиневе. — Надеюсь, перспективы евроинтеграции склонят людей на нашу сторону. Если тут будет жить лучше, то и приднестровцы захотят жить так же. Уже сейчас стала заметна тенденция получения жителями Приднестровья паспортов Молдовы, ведь они открывают безвизовый въезд в ЕС».

Какой из вариантов?

Глядя на конфликт в Донбассе, невольно прикидываешь, по какому сценарию будут развиваться отношения между людьми после войны на той земле. Будет ли это лютая ненависть друг к другу, которую испытывают жители бывшей Югославии, или же поствоенный синдром будет больше походить на приднестровский?

Дай бог, чтобы жители Эстонии никогда не испытывали ничего подобного!

Памятник защитникам Приднестровья в Тирасполе. Фото автора.

"Смертельная пыль" – всем «НАТОпатриотам» посвящается

2006 год. Документальный фильм расследование немецких журналистов, в котором хорошо видны последствия принудительной демократизации и то, какие ужасные последствия испытывают на себе люди, после такой демократизации, с использованием боеприпасов с ураном. Военные Альянса охотно применяли такие боеприпасы в первой и второй войне в Ираке, а также в военном конфликте в Косово.