А в какой русский детский сад ходили Ансип и Певкур?

Пишет Максим Волков: Предложение Партии реформ перевести все детские сады нашей страны на эстонский язык (а заодно и вообще всю систему образования) стало насколько неожиданным и громким, настолько и спорным. Тем более, что сами реформисты своими заявлениями дают много пищи для размышлений и сомнений. Желание подискутировать с авторами идеи уничтожения русскоязычного образования вообще и детских садов в частности у меня возникло не из теоретических предпосылок, а по вполне конкретной причине.

Через год моему сыну предстоит пойти в садик и мне, разумеется, хочется, чтобы он получил там все необходимое, включая и знания эстонского языка. Но если с тем, что ребенку нужно знать эстонский язык я согласен целиком и полностью, то необходимость ради этого закрыть все русскоязычные детские сады вызывает удивление, а аргументация в пользу этого не выдерживает никакой критики. Коль скоро ”проводить идею в массы” реформисты доверили Денису Бородичу, то придется несколько раз обратиться к предлагаемой им аргументации и тезисам в материале ”Эстонии нужна единая школа”.

Оговорочка по Фрейду

Надо сказать, что уже первые слова Бородича мягко говоря озадачили: ”Начиная с момента восстановления независимости Эстонии в обществе продолжаются дискуссии на тему интеграции местных русскоязычных жителей”. Хочется напомнить, что интеграция (которая у нас во многом стараниями ”бронзовых” реформистов не состоялась) — это процесс, как минимум, двусторонний. Если же кого-то интегрировать куда-то в одностороннем порядке, то это называется уже совсем другим словом — ”ассимиляция”. У Бородича получилась типичная оговорка по Фрейду, так как предлагаемое окончательное решение вопроса русскоязычного образования, в пользу его уничтожения, это как раз и есть прямая дорога к ассимиляции.

То, что нам на русском языке транслируется далеко не полная картина плана по уничтожению русскоязычного образования, можно увидеть, сравнив, что предлагают реформисты устами Бородича на русском языке и что пишет на своей странице в Фейсбук кандидат в мэры Таллинна от Партии реформ Кристен Михал. Получается странная картина. Денис Бородич говорит, что, заботясь о будущем своих детей, ”отправил их в детский сад с углубленным изучением эстонского”. Честь ему и хвала, и остается только порадоваться за детей. Но при этом, как надо понимать, речь идет о детском садике, где происходит ”углубленное изучение”, а это все-таки, не эстонский детский сад.

В то же время Кристен Михал высказывается куда более откровенно: ”Meie ettepanek on haridus eesti keelseks lastaiast alates”. А это уже две большие разницы, как сказали бы в Одессе. Ни о каком детском садике ”с углубленным изучением” речи не идет вовсе. Причем тут же Михал приводит мнение, что всю реформу можно провернуть всего за три года. То есть, если будет реализована идея реформистов, то отправить ребенка в детский сад, по примеру Дениса Бородича, никому уже не удастся. Так что здесь либо реформисты недопоняли друг друга, либо в разных инфополях идея транслируется по-разному. Здесь мы даже не обсуждаем утопичность такого перевода чисто технически — откуда взять кадры, где найти на это средства и тд.

Кривая PISAнская башня

Одним из краеугольных камней в пользу закрытия русскоязычных школ, а заодно и садиков, стали результаты тестов PISA, вернее их вольная интерпретация. Согласно этим исследованиям ”русские” школы чуть ли не на год отстают о ”эстонских”. Вывод — ”будем резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита” (к/ф ”Покровские ворота”). Но если попытаться в ситуации разобраться в деталях, то картина, мягко говоря, далеко не в пользу идеи ”резать”.

Во-первых, данные говорят, что разрыв между ”русскими” и ”эстонскими” школами сокращается, а значит дело не в неисправимой системной ошибке. Во-вторых, почему вдруг русскоязычные школьники станут лучше сдавать тесты PISA, если их заставить полностью учиться на неродном языке и станут ли они вообще лучше владеть государственным языком? Министерство образования, еще времен Осиновского, признало полный провал системы, при которой 60% уроков в гимназии ведется на эстонском: знания языка не улучшились.

Может быть, авторы новой реформы многострадального образования полагают, что после перевода школ, к примеру, Ласнамяэ или Нарвы, на эстонский язык там неожиданно произойдет скачкообразное изменение национального состава учащихся? Нет. Просто те же школы, с теми же учениками будут уже не на 60, а на 100 процентов эстоноязычными. Но если при 60% прорыва не произошло, то с чего вдруг ситуация поменяется при полном элиминировании русского языка из образовательного процесса? По логике авторов идеи, в этом, видимо, поможет закрытие русских детских садиков, но с этим тезисом можно поспорить, что и будет сделано чуть ниже.

Подытоживая рассуждения о том, что на самом деле показывают тесты PISA хочу привести результаты аналогичных исследований в США. Как оказалось, большая часть американских школьников пишет PISA очень плохо и лишь около 20% демонстрируют очень высокие результаты. ”Глубинное бурение” проблемы американскими же специалистами показало, что это различие связно, внимание, исключительно с социально-демографическими факторами: ”Дети из семей среднего класса в США, как правило, показывают очень высокие результаты в рамках международных и национальных исследований образования. Дети из бедных семей — очень низкие” (почетный профессор педагогики Университета Аризоны (США) Дэвид Берлинер).

Думаю, не составит труда вспомнить, что русскоязычные жители Эстонии, в среднем, живут в меньшем достатке, чем эстоноязычные. К этому можно добавить уже отечественный факт из докладов по тестам PISA: высокие результаты в основном наблюдались у ребят, чьи родители занимают руководящие должности или являются специалистами с высшим образованием. Так что, надо понимать, более низкие результаты русскоязычных школьников в данном случае это результат куда более глубоких проблем нашей страны и закрыв школы и детские сады мы будем бороться не с причинами, а со следствиями.

Детский сад с закрытием детских садов

Лично для меня большим открытием стало то, что после 25 лет сколь бесконечных столь же и бесплодных попыток реформировать нашу систему образования вдруг внезапно выяснилось, что во всем виноваты русскоязычные детские сады и если их позакрывать, то наступит долгожданное единение общества и рухнут стеклянные потолки.

В связи с этим у меня один простой вопрос: в какой русский детский сад ходили, к примеру, бывший лидер партии Реформ Андрус Ансип или нынешний ее председатель Ханно Певкур. Дело в том, что оба политика (а этот список можно долго продолжать) свободно говорят по-русски. Что касаемо Певкура, то, когда лидера реформистов на одной из программ ETV спросили, откуда у него такие лингвистические познания, он признался, что ”со двора”.

То есть эстонский детский сад — это не панацея и есть другие пути к языкознанию. Тем более, что, переведя детские сады на эстонский мы, как и со школами, деток там не поменяем, если только насильно не квотировать национальный состав. А откуда возьмется тогда общение на эстонском, если оно будет только со взрослыми? И чем тогда это будет отличаться от просто углубленного преподавания эстонского?

В упомянутом выше докладе министерства образования Эстонии отдельно отмечается, что ”сами ученики свои успехи в эстонском связывают не столько с усилиями школ, сколько с внеклассным общением с носителями языка”. При этом вряд ли кто поспорит, что чем больше возможностей по изучению эстонского языка будет предлагаться, тем лучше. Разумеется, родители будут только рады, если тем же детским садам будет выделены дополнительные средства на обучение государственному языку. Но, простите, причем тут закрытие и откуда растут ноги этой реформы?

Как я считаю, создание надуманной проблемы в части языка обучения, это не более чем предвыборный трюк, причем трюк, который уже не раз использовался. Эстонский язык для эстонцев, это, без преувеличений, святыня, такая же как, к примеру, Певческий праздник. Это данность, которая есть и с которой надо считаться, а некоторые пытаются этим еще и пользоваться. Попытка начать дискуссию на тему использования или неиспользования эстонского языка в той или иной сфере неизбежно вызовет острую эмоциональную реакцию.

Поэтому вброс скороспелой идеи эстонификации всего образования — это прежде всего желание в очередной раз добиться поляризации общества по национальному принципу с последующей электоральной выгодой. Что особенно в данной ситуации огорчает, так это то, что разменной монетой в своей игре политики делают детей, чьи успехи в учебе и дальнейшей успех в жизни, авторов идеи ”единой школы” интересуют, я считаю, в последнюю очередь.