Пишет Ирина Литновская: За окошком был еще развеселый май, когда мы зашли в садик попрощаться со всеми перед отъездом и вообще, теперь уже навсегда. Сын, как положено, с конфетами, с цветами, вокруг же прекрасные дамы- воспитатели. И Любовь Вячеславовна так искренне его обняла и сказала: «Иди, попрощайся с ребятами». И он прошел мимо шумных девчонок, пытающихся обнять и тронуть его, и крепко обнял своего молчаливого друга. Потому что друг важней девчонок. Смешно и трогательно.

Шли домой молча, думая каждый об одном и том же, но по-своему. «Ну, мы же будем к ним заходить?» — спрашивает. Обещаю, что будем обязательно. Но в душе сомневаюсь. В современном мире так сложно потеряться, и все равно люди умудряются, уходят с головой в свои дела. А еще бывает, что ты ценишь человека немного больше, чем он тебя. Ты еще тоскуешь, а он уже забыл. Всякое бывает, но не время ему сейчас это объяснять.

Он и так очень серьезный. Впервые такой. И я чувствую, что он только что столкнулся с неведомым доселе ощущением — глубокой тоской, и удивлен ему, и не рад, но понимает, что сопротивление бесполезно. Словно высадили тебя из теплого автобуса с горящими окнами, набитого друзьями, посреди пустынной дороги, похлопали по плечу и сказали: «Иди!»

И я понимаю, что огромный пласт жизни позади — никто больше не будет относиться к моему пацану как к малышу в смешной шапке с помпончиками. Сейчас он вмиг повзрослеет. С него начнут требовать, станут сравнивать, ранжировать, тестировать, оценивать, отсеивать, распределять. Заработает конвейер по переработке человеческих душ, где на каждой остановке совсем посторонние люди будут от него что-то хотеть и требовать.

Он больше не будет всегда веселым, начнет задумываться о том, кто он и какой он. Сам начнет сравнивать себя с другими, и не всегда это сравнение будет в его пользу. И если раньше его могли просто стукнуть, то совсем скоро начнутся «игры разума», в которых победить ему будет сложно, ибо человек он прямой и бесхитростный. И неправильно воспитанный. Девчонкам уступает, дверь придерживает и подарки дарит. Хотя сейчас девчонкам палец в рот не сунь, откусят по самую маму. Да и бог с ними.

Игрушки в ящиках, любимые лего-человечки так и останутся нетронутыми.

А смешную шапку он и сам больше не наденет — засмеют. Теперь надо беспокоиться о том, чтобы он хоть какую-то шапку надевал.

И вот этот угрюмый, молчаливый, раздираемый непонятной тоской противоречивый комок тревог и сомнений пойдет 1 сентября в новую жизнь. Впервые будет отвечать за себя, за свои вещи, ключи от дома.
Что ж, пусть. Такой как есть пусть и идет. А там видно будет, кто кого нагнет, жизнь его или он её. Семья большая, уж мы постараемся растолковать ему, что к чему.

Вот такая вот первая разлука. С друзьями, с этапом в жизни, с детством. Впереди совсем другая жизнь. И она будет не хуже той, будет светлой, радостной и очень долгой! Так что пока, люди добрые, пока все! Теперь уже не до скорого.

"Я тут, сынок!" Трогательное письмо мамы школьника к 1 сентября

Первое сентября с точки зрения первоклассника, мамы, бабушки. Рассуждает колумнист "Домашнего Очага", блогер Мария Васильева.

Этот вечер я, как и сотни тысяч других мам, проведу, подшивая черные брюки, наглаживая белые рубашки, проверяя наборчик “носки-трусы-букет-платочек в кармашек”.

Один из виновников торжества, которому в колледж, взял гитару, девушку и умчал куда-то с криком “Мам, я помню, завтра — учиться!”. Второй ложится спать пораньше (ну это он нам так сказал). Через два часа я вытащу из рук сонного существа планшет, строго сказав — “Забыл, завтра в школу?” И услышу в ответ протяжный стон “Ооооо, неееет!”. В это время мой внутренний родитель поднимет глаза к небесам и прошепчет: “Да! Алилуйя!”. Внутренний ребенок же заплачет и засмеется одновременно.

Помните, помните ваше 1 сентября? Ты так ждешь, когда же, наконец, эта школа, эта учеба, классы и одноклассники? И вот, август, вы идете с мамой и папой в “Детский мир” покупать форму. И ранец, ранец, ведь никаких рюкзаков тогда, кроме туристических, и в помине не было. Родители ходили по магазинам и искали такой, какой бы мне гарантированно понравился. Потом торжественно вручили — он был сине-красный, с картинкой, на которой собачка держала в зубах буквы. Как же он волшебно пах! Туда уже сложены тетрадки и пенал.

1 числа ты просыпаешься задолго до звонка будильника, еще бы — ведь сегодня надо идти в школу. Стремительно ешь овсянку, над которой обычно сидишь 40 минут, одеваешься в новую, хрустящую, отглаженную мамой форму. Мне повезло, наша семья жила в Сочи и я пошла на первую в жизни линейку в летней форме. Ну, помните, белая рубашка с металлическими пуговками и серая юбка? А родители выносят тебе букет — огромные гладиолусы, практически в твой рост. Он ужасно неудобный, тяжелый и со стеблей течет вода. Но это же ерунда, правда?

Потом — линейка, кто-то читает стихи, кто-то танцует, мама вытирает влажные глаза, ужасно тяжелый и неудобный букет оттянул все руки и кажется, даже выколол глаз симпатичному мальчику, который стоит сзади. За это я получила первый в жизни тычок в спину с многозначительным шипением (с тех пор я не очень люблю гладиолусы).

И-и-и-и-и звучит “Так начинаются школьные гоооодыыы“…Вы идете в класс и запоминаете имя своей первой учительницы. Валентина Васильевна. Навсегда помню.

школьникиНу а потом, как у всех. Уроки, домашние задания, коричневое колючее платье, белые воротнички, колготки, которые пузырятся на коленях и норовят соскользнуть в самый неподходящий момент, забыла сменку-несешься домой с выпученными глазами, первые пятерки, первая двойка. Вот — мы идем после школы в кино с одноклассниками на “Неуловимых мстителей”, билеты по 10 копеек и 28 копеек на мороженое “Белочка”. Вот — умер Брежнев и моя подружка Маринка Авдеева рыдает посреди школьного коридора “Теперь война с Америкой будет, мне мама сказала!”, а хохочущие учителя поят ее кипяченой водой из графина из учительской. Вот — прошел мимо старшеклассник, по которому млеет вся школа, и сказал — привет, Маш. Он дружит с моим старшим братом, и эта фраза мгновенно возносит меня на недосягаемые вершины. Он хороший, он меня знает, мы стоим с ним иногда на переменках, болтаем, мне 10, ему 15. Девочки же умирают от зависти…

Мы дружим, ссоримся, кого-то любим, кого-то нет, придумываем учителям прозвища “Химоза”, “Фимоза”, “Русалка“ — ведь всем понятно, какие предметы ведут эти дамы?

А потом, вдруг, уже и выпускной.

А еще потом, тоже совершенно неожиданно, ты ведешь в школу собственного ребенка. И, покупая в последний момент форму-рюкзак-тетрадки-карандаши-пластилин-альбомы-краски-кисточки, вспоминаешь маму с папой. И ищешь именно тот рюкзак с динозаврами, Барби, собачками, чтобы носить было в радость. Стоишь на линейке, смотришь на своего первоклассника, а он такой маленький. В пиджаке, в рубашке, стриженый и уши торчат ( Но! Без гладиолусов!)

Вытираешь влажные глаза и киваешь — Я тут, сынок.

Потом будут замечания, двойки, драки и примирения, вызовы к директору и на педсовет. Иногда замечания будут приводить вас в недоумение — “Бегал на перемене”, “Пел какой-то рок”, “Поцеловал девочку“… Но все это пройдет, время летит так быстро, что и не замечаешь. Только ты знай, малыш, что не дам тебя в обиду. Никому — ни “Русалке”, ни пацанам с “Камчатки”, ни девочке, которую ты поцеловал, а она дала тебе тумаков. Потому что я сама училась в школе, и это было не так давно, как ты думаешь.

Вот уже и последний первый звонок. Серьезный, по-прежнему ушастый, в костюме и при галстуке. Маленький мой двухметровый мышоночек несет крохотную первоклашку на плече. В бантах и с улыбкой во весь щербатый рот.

Еще немного и ты придешь в школу в третий раз, но уже с внуками. Опять отбросишь в сторону гладиолусы. Опять обойдешь весь город в поисках подходящего рюкзака или ранца. Опять вытрешь влажные глаза.

И опять будешь накануне 1 сентября наглаживать брюки или юбку, детям ли, внукам ли. Будить их, сонных, щекоча по ребрам, целовать в мягкие глаза и думать, что вот, еще один год, еще один учебный год, все опять повторяется, опять эти чертовы домашние задания, опять эти собрания и утренники, дискотеки и экзамены. Господи!

Но не будешь ни плакать, ни злиться.

Потому что это хорошо и правильно.