Осиновский: Что я показал бы Путину в Эстонии?

В своей предвыборной внешнеполитической писанине Путин сообщал, что станет решительно требовать защиты прав русского меньшинства в Эстонии. В качестве основного упрека он привел большое число неграждан, с каковым Россия никак не может смириться, поскольку у этих людей нет «основных политических и социально-экономических прав, возможности свободно пользоваться русским языком».

В этом заявлении нет, конечно, ничего нового. Россия годами выступает с подобными заявлениями и говорит о дискриминации нацменьшинств, героизации фашизма и фальсификации истории. Люди Эстонии в общем умеют адекватно оценивать достоверность таких заявлений, чего, однако, нельзя сказать о жителях России.

Поэтому я и сказал, что Путин мог бы приехать в Эстонию и лично ознакомиться с обстановкой. Хотя у нас, бесспорно, имеются серьезные проблемы с интеграцией русскоязычного населения, но президент России наверняка убедился бы в том, что положение далеко не столь ужасное, как ему говорят советники.

Российская риторика за 12 лет пребывания Путина у власти, по сути, не изменилась, однако за это время наше общество претерпело несколько важных изменений. Во-первых, в 2000 году в Эстонии было 170000 лиц без гражданства, то есть 12,5% населения. К прошлому году эта цифра снизилась до отметки в 100000, что означает почти двукратное уменьшение.

Политические возможности неграждан у нас действительно ограничены. Хотя у них есть право участвовать в местных выборах и принимать решения о политической власти в краю, где они проживают, – в Латвии такой возможности нет! – они не могут участвовать в выборах Рийгикогу и влиять на более широкое формирование политики.

Разговоры же о социально-экономической дискриминации совершенно некомпетентны. Как известно, из статьи 9 Конституции следует, что при оказании социальных услуг и решении экономических вопросов государство не может делать различия между гражданами Эстонии и людьми, проживающими тут в ином статусе. Поэтому негражданам доступны те же самые услуги в области как образования и рынка труда, так и социальной сферы. У нас имеется также действующая судебная система, исключающая системную дискриминацию.

Остается непонятным, что подразумевал Путин, утверждая, будто у русских отсутствует возможность свободно использовать в Эстонии русский язык. Я просто хотел бы сказать ему, что ежедневно использую в своей депутатской работе как эстонский, так и русский язык, и до сих пор ни от кого не получал за это выговора.

Вышесказанное не означает, будто в Эстонии все хорошо с интеграцией русскоязычного населения. 100000 лиц без гражданства – это все же очень большая проблема, затрудняющая выражение себя в политике и публичной службе для большой части эстоноземельцев. Тревогу вызывает, конечно, и постоянный рост числа граждан России. Наша политика в области гражданства слишком жесткая, поэтому Эстония постоянно остается без ценного людского ресурса, который можно было бы более эффективно вкладывать в общество. Идеологически-догматический подход правящих партий к Закону о гражданстве как к священной корове, которую нельзя трогать, – неразумен и тормозит развитие Эстонии.

Молчаливой целью такой политики было то, что проблема отсутствия гражданства решится за пару десятилетий таким путем, что старые неграждане умрут, а все молодые получат гражданство Эстонии. Однако за последние годы выяснилось, что действующий закон не содействует полному достижению данной цели. Последний интеграционный мониторинг показал, что около 20% русской молодежи в возрасте 15-19 лет не имеют эстонского гражданства и 12% являются российскими гражданами. Это значит, что проблема неграждан и российских граждан начала свое воспроизводство.

В то же время проблема эта гораздо шире, чем только правовой статус. Как Путин, так и эстонское правительство придерживается примитивной точки зрения, будто уже только наличие гражданства решает проблему интеграции русских. Из исследования явствует, что у нас подросла большая группа молодых граждан Эстонии, хорошо владеющих эстонским языком и «потребляющих» эстонские СМИ, однако с крайним недоверием относящихся к институтам государства. Причиной является чрезмерная концентрация на гражданстве и языковом обучении, оставляющая, однако, на заднем плане социально-экономическую и политическую интеграцию, которая является единственной возможностью обеспечить русским действительное социальное равенство с эстонцами и повысить их доверие к своему государству.

Право на бесплатное образование не поможет человеку, не понимающему языка, на котором его учат. Вот и складывается ситуация, когда у жителей с русским родным языком имеется, правда, независимо от гражданства право на равноценную зарплату и образование, которые, однако, на деле уступают средним у эстонцев.

Решение этих проблем требует более комплексного подхода и изменений в области ведения министров как социальных дел, так и образования. Политическая же воля напрямую зависит от того, в какой степени как эстоноязычная, так и русскоязычная часть общества хочет в действительности договариваться друг с другом о том, как мирно сосуществовать. К счастью, последний интеграционный мониторинг показывает, что эстонцы стали больше поддерживать вовлечение русских в жизнь Эстонии. Это дает надежду, что в более далекой перспективе и политика правящих партий в отношении русских станет более разумной.

Я никак не могу осуждать тревогу Путина о русских, однако советую ему перед тем, как выступать с заявлениями, приехать в Эстонию и ознакомиться с фактами. Времена меняются, и отношение общественности к вопросам интеграции улучшилось. И еще я советую нашим русскоязычным жителям вместо того, чтобы видеть в Путине спасителя, активнее участвовать в эстонской политике и посредством этого сменить правительство.
Евгений ОСИНОВСКИЙ,
член Рийгикогу, СДПЭ