Прибалтика: война без правил (1939—1945 гг.) Фрагменты из книги

В книге советника директора Государственного Эрмитажа, профессора кафедры всеобщей истории РГПУ им. А.И.Герцена, доктора исторических наук Юлии Кантор "Прибалтика. Война без правил (1939-1945)" использованы уникальные, ранее не публиковавшиеся документы из Архива внешней политики России, Российского государственного архива военно-морского флота, Центрального архива ФСБ России, Латвийского государственного исторического архива, Особого архива Литвы, Архива Центра литовской эмиграции Каунасского университета, Эстонского государственного архива.

Досоветское время

Агентура НКВД начала работать в Прибалтике задолго до того, как Латвия, Литва и Эстония стали частью СССР. 11 октября 1939 г. был издан приказ НКВД № 001223 “Об оперативных мерах против антисоветских и социально враждебных элементов”, на основании которого заранее готовились меры по выявлению и нейтрализации сил, способных оказать сопротивление политике советизации балтийских стран.1 Документ стал своего рода преамбулой к предстоящему размещению советских военных баз на территории балтийских государств. Размещение это проходило в соответствии с договорами между СССР и каждой из балтийских стран, но по сути являлось прямым следствием пакта Молотова—Риббентропа, согласно которому Прибалтика попадала в сферу интересов Советского Союза. Реализация этих договоров не обходилась без эксцессов. Партнеры упрекали друг друга в неуступчивости и желании “приобрести капитал”, а проще говоря, “нажиться” за счет другой стороны.

“В переговорах с нами по вопросам, связанным с пребыванием советских войск, литовцы заняли позицию беспрестанных проволочек и саботажа. Достаточно вспомнить, что переговоры по сравнительно маловажному вопросу о переходе границы воинами РККА тянулись три месяца, а переговоры по вопросам аренды и строительства для войск РККА, начатые 1 марта с. г., не завершены по сей день”, — сообщал, например, в своей записке от 2 июня 1940 г. временный поверенный в делах СССР в Литве Семенов В. С..3

Отдел прибалтийских стран НКИД СССР делал вывод: “Двухмесячные переговоры между нашим торгпредством и латвийскими правительственными органами <…> не привели ни к каким результатам. Латвийское правительство заняло непримиримую позицию в установлении для нас неприемлемых условий производства строительства и тем самым поставило его под угрозу срыва”.4

Столь же напряженно шли переговоры об аренде военных баз в Эстонии.5

Нарком обороны Ворошилов К. Е. в своем приказе от 25 октября 1939 г. предупреждал части РККА, что они вступают “на территорию чужой, суверенной страны”. Красная Армия собиралась в Эстонию, Латвию и Литву как за границу — не в кратковременный военный поход, а надолго. Поэтому хотелось произвести “хорошее впечатление”. Не случайно, например, перед вводом советских военных сил в Ворошилов К. Е. издал такую директиву: “Личный состав вводимых в Эстонию войск тщательно проверить, выделить для этого лучший рядовой состав, обеспечить самым подготовленным начальствующим составом, особенно комиссарским и политическим <...>. Войска хорошо обмундировать, обратив должное внимание на качество и пригонку”.6 Но несмотря на это, среди местного населения стала мгновенно распространяться информация об убогом виде советских пришельцев, о их “деревянных винтовках” и о “подвязанных веревочками” шинелях. Так массовое сознание в странах Балтии отразило отношение к факту советского военного присутствия.

“Литовские власти предприняли самые строгие меры к тому, чтобы спрятать от глаз населения части Красной Армии и ее технику, — докладывал полпред СССР в Литве Поздняков Н. Г.. — Для этого глаза населения были просто „закрыты“ строжайшим распоряжением не выходить на улицы Вильно, по которым проходили наши части, и не смотреть в окна”.7 Информация о том, что местные власти запрещают населению контактировать и даже просто разговаривать с красноармейцами и советскими моряками, поступала из Латвии и Эстонии.

В марте 1940 г. в Риге проходила конференция министров иностранных дел стран Балтии. Особый смысл этой конференции придавал факт заключения договоров с Советским Союзом, заставивший балтийские страны более интенсивно, чем раньше, искать пути к сближению перед лицом “советской угрозы”. По этой же причине рижская конференция привлекла внимание Москвы. Первый секретарь полпредства СССР в Латвии М. Ветров М. С. расценивал, например, эту встречу как фактическое создание тайного военного союза между Латвией, Эстонией и Литвой. И союз этот, полагал дипломат, направлен против СССР. Высказывались мнения, что на конференции в Риге наконец состоялось решение о присоединении Литвы к уже существующему союзу Латвии и Эстонии. Об этом, например, докладывал в Москву полпред в Латвии Зотов И. С.. 28 марта заместитель наркома иностранных дел СССР В. Деканозов В. Г. телеграфировал в Каунас Поздняков Н. Г.: “На конференции Балтийской Антанты в Риге, по имеющимся у нас непроверенным сведениям, Литва заявила о своем присоединении де-факто к существующему военному союзу между Латвией и Эстонией. Проверьте: они, видимо, это скрывают”.8

Советская военная группировка на границах Прибалтики насчитывала 435 тысяч человек, на вооружении которой находилось до 8 тысяч орудий и минометов, свыше 3 тысяч танков и более 500 бронемашин.9 Общая численность армий Латвии, Литвы и Эстонии в условиях военного времени составляла 427 тысяч человек, но, самое главное, этим армиям не хватало новой техники: Эстония могла выставить один танковый полк, а Латвия — одну танковую бригаду; в Литве был лишь один бронеотряд. Вместе взятые, механизированные части балтийских стран насчитывали всего около 150 танков и бронемашин.10 Немногим лучше обстояло дело и с оборонительными укреплениями: ничего подобного линии Маннергейма в Прибалтике не существовало. Весной 1940 г. балтийским странам не приходилось рассчитывать на помощь извне: Англия и Франция “завязли” в войне с Германией, Германия на тот момент уже “уступила” Прибалтику Советскому Союзу. Так что говорить о серьезной военной угрозе СССР со стороны “Балтийской Антанты” не приходится (даже с учетом того, что советско-финляндская война показала, что превосходство в численности войск и вооружений отнюдь не является залогом быстрого и бескровного успеха). Другой вопрос, что консолидированные внешнеполитические действия балтийских стран могли несколько “смешать карты” советским политикам. Координация действий способна была затруднить быстрое и лишенное на первых этапах прямого насилия продвижение Советского Союза к решению вопроса об аннексии этих территорий.

3 июня 1940 г. все войска, размещенные на территории Эстонии, Латвии и Литвы, были выведены из состава войск Ленинградского, Калининского и Белорусского военных округов и переданы в непосредственное подчинение наркому обороны Тимошенко С. К..11 Так было создано единое командование советскими вооруженными силами, находящимися в Прибалтике.

Вскоре СССР, воспользовавшись нападением на служащих советского гарнизона в Литве, потребовал смены правительства этого государства и других политических мер.

Из заявления советского правительства от 16 июня 1940 г.:

“14-го июня председатель Совнаркома СССР В. М. Молотов сделал от имени правительства следующее представление находящемуся в Москве литовскому министру иностранных дел г. Урбшису, для передачи Правительству Литвы:

„В результате происходившего в последнее время в Москве обмена мнений между председателем Совнаркома СССР В. М. Молотовым и председателем Совета Министров Литвы г. Меркисом, а также литовским мининделом г. Урбшисом, Советское правительство считает установленными следующие факты:

1. В течение последних месяцев в Литве имел место ряд случаев похищения литовскими властями советских военнослужащих из советских воинских частей, расположенных согласно советско-литовскому Договору о взаимопомощи на территории Литвы, и истязания их с целью выведать военные секреты Советского государства. Установлено при этом, что военнослужащий Бугаев не только был похищен, но и убит литовской полицией после того, как Правительство СССР потребовало выдачи военнослужащего Бугаева. Двум похищенным советским военнослужащим, Писареву и Шмавгонцу, удалось бежать из рук захватившей их литовской полиции, применявшей к ним истязания. Похищенный в Литве военнослужащий Шутов до сих пор не найден. Такими действиями в отношении военнослужащих из расположенных в Литве советских воинских частей литовские власти стремятся сделать невозможным пребывание в Литве советских воинских частей.

Об этом свидетельствуют и такие факты, особенно участившиеся в последнее время, как многочисленные аресты и ссылка в концлагерь литовских граждан из обслуживающего советские воинские части персонала — сотрудники столовых, прачки и др., а также массовые аресты литовских граждан из числа рабочих и техников, занятых на строительстве казарм для советских воинских частей. Такие ничем не вызванные и необузданные репрессии против литовских граждан, занятых обслуживанием нужд советских воинских частей, направлены на то, чтобы не только сделать невозможным пребывание советских воинских частей в Литве, но и создать враждебное отношение в Литве к советским военнослужащим и подготовить нападение на эти воинские части.

Все эти факты говорят о том, что Литовское правительство грубо нарушает заключенный им с Советским Союзом Договор о взаимопомощи и готовит нападение на советский гарнизон, расположенный в Литве на основании этого договора.

2. Вскоре после заключения между Литвой и СССР Договора о взаимопомощи Литовское правительство вступило в военный союз с Латвией и Эстонией, превратив этим так называемую Балтийскую Антанту, в которой раньше военным союзом были связаны только Латвия и Эстония, в военный союз трех государств. Советское правительство считает установленным, что этот военный союз направлен против Советского Союза. В связи с вхождением Литвы в этот военный союз усилилась связь генеральных штабов Литвы, Латвии и Эстонии, осуществляемая втайне от СССР. Известно также, что с февраля 1940 года создан печатный орган этой военной Антанты — „Ревью Балтик“, издаваемый на английском, французском и немецком языках.

Все эти факты говорят о том, что Литовское правительство грубо нарушило советско-литовский Договор о взаимопомощи, который запрещает обеим сторонам „заключать какие-либо союзы и участвовать в коалициях, направленных против одной из Договаривающихся Сторон“ (статья VI Договора).

Все эти нарушения советско-литовского Договора и враждебные действия Литовского правительства в отношении СССР имели место, несмотря на исключительно благожелательную и определенно пролитовскую политику СССР в отношении Литвы, которой Советский Союз, как известно, по собственной инициативе передал город Вильно и Виленскую область.

Советское правительство считает, что подобное положение дальше продолжаться не может.

Советское правительство считает абсолютно необходимым и неотложным:

1. Чтобы немедленно были преданы суду министр внутренних дел г. Скучас и начальник департамента политической полиции г. Повилайтис, как прямые виновники провокационных действий против советского гарнизона в Литве.

2. Чтобы немедленно было сформировано в Литве такое правительство, которое было бы способно и готово обеспечить честное проведение в жизнь советско-литовского Договора о взаимопомощи и решительное обуздание врагов Договора.

3. Чтобы немедленно был обеспечен свободный пропуск на территорию Литвы советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах Литвы в количестве, достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления советско-литовского Договора о взаимопомощи и предотвратить провокационные действия, направленные против советского гарнизона в Литве“”.12 

Ответ должен быть получен не позднее 10 часов утра следующего дня.

УрбшисУрбшис Ю.Урбшис Ю. просил отсрочить принятие столь сложного решения, ссылаясь на литовское законодательство, в котором не было статей, на основании которых можно было бы предать суду СкучасаСкучасСкучас и ПовилайтисаПовилайтисПовилайтис. На это МолотовМолотов В. М.Молотов В. М. продемонстрировал характерное для советского политика сталинской формации “уважение” к праву: “Прежде всего, нужно их арестовать, а статьи найдутся. Да и советские юристы могут помочь в этом, изучив литовский кодекс”.13 Молотов не считал нужным соблюдать политес — вопрос о советском вмешательстве в Кремле был уже решен, что он и сообщил Молотов В. М.Молотов В. М.Урбшису:Урбшис Ю.Урбшис Ю. “Если ответ задержится, то Советское правительство немедленно осуществит свои меры и безоговорочно”.14

Уже с первых дней июня 1940 г. Красная армия готовилась к ведению полномасштабных боевых действий в Прибалтике — не только в Литве, но и в Латвии и Эстонии. 14 июня, то есть в день предъявления ультиматума Литве, была установлена морская и воздушная блокада Прибалтики. По линии НКВД устраивались лагеря для военнопленных, а в “тылу” разворачивалась сеть госпиталей.15 13 июня войсками была получена директива Политуправления Красной армии, которая должна была обеспечить политическое обоснование планируемой военной операции.

“Наша задача ясна, — говорилось в директиве. — Мы хотим обеспечить безопасность СССР, закрыть с моря на крепкий замок подступы к Ленинграду, нашим северо-западным границам. Через головы правящей в Эстонии, Латвии и Литве антинародной клики мы выполним наши исторические задачи и заодно поможем трудовому народу этих стран освободиться от эксплуататорской шайки капиталистов и помещиков”.16

15 июня 1940 г., в день, когда войска вермахта вошли в Париж, литовское правительство приняло советский ультиматум. Красная армия заняла Литву. Через два дня, 17 июня, аналогичные события произошли в Латвии и Эстонии. Им предшествовали переговоры с этими странами, которые в отличие от Литвы шли уже по “ускоренной” схеме. Для того чтобы формально обвинить латвийские и эстонские власти в нарушении пактов о взаимопомощи и в силу этого предъявить ультиматум, хватило одного упоминания о создании военного союза в рамках “Балтийской Антанты”. Условия ультиматумов — оскорбительные и слабо аргументированные — вызывали справедливое возмущение. Не случайно, например, на переговорах в Москве с В. М. МолотовымМолотов В. М.Молотов В. М. латвийский посланник Ф. КоциньшКоциньш Ф.Коциньш Ф. просил не публиковать в печати текст советского заявления, не без основания полагая, что “ультиматум может оставить нехорошее впечатление”.17

Уже через две недели после того, как в Прибалтику вошли советские войска, В. М. МолотовМолотов В. М.Молотов В. М. во время переговоров с новым министром иностранных дел Литвы В. Креве-МицкевичюсомКреве-Мицкевичус В. (Креве-Мицкевичюс)Креве-Мицкевичус В. (Креве-Мицкевичюс) без обиняков заявил: “Присоединение Литвы к Советскому Союзу — дело решенное”, уточнив на всякий случай, что вслед за Литвой последуют Латвия и Эстония.18

16 июня 1940 г. в советских газетах появилось сообщение ТАСС о “ликвидации советско-литовского конфликта”. Далее следовала информация о прибытии в Литву дополнительных частей Красной армии. Сообщения эти больше напоминали сводки с театра военных действий: “Сегодня, 15 июня, в 15 часов советские танковые части и мотопехота перешли литовскую границу и вступили в города Вильно, Каунас, Кедайняй. Продвижение советских войск происходит планомерно и без каких-либо инцидентов”.19 На всякий случай военные рапорты дополнялись оптимистичными заявлениями вроде следующего: “Советские танковые части и моторизованная пехота начали прибывать в город Каунас. В городе необычайное оживление. Десятки тысяч жителей Каунаса рукоплесканиями и криками „ура“ приветствуют советские войска. Красноармейцам и командирам преподносят цветы”.20 Спустя два дня подобным же образом изображалась картина вступления Красной армии в Эстонию и Латвию. Такой она вошла потом и в советские учебники.

На самом деле демонстрации в поддержку СССР в балтийских странах начались позднее — 20 и 21 июня, когда ситуация в городах уже контролировалась частями Красной армии, под прикрытием которых местные левые силы смогли развернуть свою деятельность.21 Причем участники митингов и демонстраций приступили к практическим действиям: пытались захватить полицейские управления, тюрьмы, органы власти, кое-где началось вооружение рабочих.22 Из Москвы пришла директива “революционные действия прекратить <…> элементов Октября в демонстрации не вносить”.23 

Официальную позицию Советского Союза в июньских событиях 1940 г. определяли требования, изложенные в ультиматумах. Для их выполнения в страны Балтии были направлены специальные представители, имеющие статус уполномоченных правительства СССР: А. А. ЖдановЖданов А. А.Жданов А. А. — в Эстонию, А. Я. ВышинскийВышинский А. Я.Вышинский А. Я. — в Латвию, В. Г. ДеканозовДеканозов В. Г.Деканозов В. Г. — в Литву. Все это были чиновники высокого ранга: ЖдановЖданов А. А.Жданов А. А. как член Политбюро и секретарь ЦК к тому времени фактически являлся “правой рукой” Сталина; ВышинскийВышинский А. Я.Вышинский А. Я. как заместитель председателя СНК СССР, а ДеканозовДеканозов В. Г.Деканозов В. Г. как заместитель наркома иностранных дел непосредственно подчинялись МолотовуМолотов В. М.Молотов В. М..Жданов А. А.Жданов А. А.

По замыслу Москвы, состав новых “народных” правительств не должен был выглядеть как откровенно просоветский. Поэтому ставка делалась на людей авторитетных, не являющихся членами компартии, но при этом лояльно относящихся к СССР. Министерские портфели получили представители научных кругов, профессуры и художественной элиты. В Литве правительство возглавил журналист и общественный деятель Ю. ПалецкисПалецкис Ю. (Палескис)Палецкис Ю. (Палескис), в Латвии — профессор А. КирхенштейнКирхенштейн А.Кирхенштейн А., в Эстонии — бывший врач и известный поэт Й. Варес-БарбарусВарес-Барбарус Й. (Варес)Варес-Барбарус Й. (Варес).24 Состав нового кабинета, когда он был опубликован, вызвал разочарование в рядах коммунистов. Один из лидеров эстонской компартии, И. ЛауристинЛауристин И.Лауристин И., недоумевал по этому поводу и говорил, что “если бы дали задание подпольной компартии подобрать состав правительства, то были бы другие люди”.25 Более сведущий и наблюдательный современник, П. ВихалемВихалем П.Вихалем П., назначенный на должность заместителя министра внутренних дел, вспоминал: “Политика была такая, чтобы назначать таких министров, чтобы видно было, что правительство не из коммунистов, а коммунистов включить побольше в аппарат, особенно на ключевые позиции”.26

Эта линия проводилась во всех трех балтийских республиках. Однако для того, чтобы сделать новые правительства гарантированно обеспечивающими интересы Москвы в перспективе, было принято решение делегировать в Каунас, Ригу и Таллин московские кадрыВышинский А. Я.Вышинский А. Я..27 Кроме того, надлежало срочно отменить запрет на деятельность местных компартий.

Информация из Эстонии на 4 июля 1940 г.:

“НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

Комиссару государственной безопасности 1-го ранга тов. БЕРИЯ

Среди кругов населения, враждебно относящегося к новому правительству, упорно циркулируют слухи о предстоящем германо-советском столкновении, когда „Гитлер придет освобождать Эстонию от большевиков“.

В русских районах продолжают (в меньшей степени) происходить собрания и митинги с требованием о присоединении к Советскому Союзу. Русское население недовольно тем, что в составе нового правительства нет ни одного русского. Подробный доклад о настроении русского населения будет передан завтра в 3 часа дня.

Газета „Рахва Хеаль“ в номере от 3 июля помещает передовую, озаглавленную „Враги народа зашевелились“, в которой резко выступает против прежнего правительства и некоторых газет, проводящих замаскированную политику против нового правительства („Пявелехт“, „Удислехт“). В заключении статья называет кампанию, проводимую этими газетами клеветнической, напоминая о мерах принимаемых министерством внутренних дел против клеветников, газета пишет: „Министерство внутренних дел в дальнейшем будет интересоваться также и такими распространителями клеветы“.

В течение 3-го июля в Таллине в небольшом количестве распространялись листовки, напечатанные типографским способом с лаконическими погромными лозунгами: „Долой правительство“, „Бей коммунистов и евреев“ и прочее.

В газетах опубликовано сообщение о том, что в ближайшее время следует ожидать роспуска государственной Думы, государственного совета, волостных, городских и уездных управ.

Решением начальника внутренней обороны Г. ХАДЕРМАНА, Карл Эемпалу, как враг народа (дословно. — Ю. К.) уволен с поста заведующего акционерным обществом „Кескасса“, председателя правления Акционерного общества „ЭстиФосфори“.

3 июля правительство по предложению министра Н. Рууса постановило ликвидировать рабочую партию, образованную в 1936 году, как не отражаю-щую интересов рабочих, созданную прежним правительством для полицейского контроля над рабочим движением и проводившую политику, враждебную Советскому Союзу.

Сегодняшняя передовая в газете „Рахва Хеаль“ посвящена разбору политики угнетения, проводимой прежним правительством по отношению к национальным меньшинствам. В статье газета пишет: „Прежнее антинародное правительство считало по примеру блаженных царских держиморд окраины колониями. Все они могли свободно эксплуатировать и угнетать не эстонцев, считая их людьми 2-го, если не 3-го или 4-го сорта, которые подобны животным“.

Новым эстонским пресс-атташе в Москве вместо Лаамана назначен Эвальд Тамлаан, до этого бывш. редактором газеты „Балтик Таймс“. Сегодня министр Юстиции Борис Сепп подал в отставку. Отставка принята.

Подробности телеграммой.

Приказом президента республики ПЯТС от 3-го июля по соглашению с правительствами Латвии и Литвы объявлен не действительным заключенный 12 сентября 1936 года в Женеве договор о единодушии и сотрудничестве между этими странами”.28

На очередь встала проблема организации парламентских выборов.

Условия проведения выборов появились во всех трех государствах одновременно, 5 июля 1940 г., и были оформлены как постановления новых правительств.29 Выборы должны были проходить в одни и те же сроки и по одному сценарию. На предвыборную кампанию отводилось всего 9 дней, выборные технологии были выстроены таким образом, чтобы обеспечить безальтернативный характер выборов.

Представление о технологии выборов можно получить на примере Эстонии. Документы из личного архива Жданов А. А. показывают, как выстраивались эти “новые технологии”. Жданов А. А. внимательно ознакомился с избирательным законом Эстонии. Некоторые позиции закона привлекли его особое внимание, и Жданов А. А. отметил:

“Право выборов — 22 года и 3 года в эстонском гражданстве”;

“В выборах не участвует армия”;

“Главный (избирательный. — Ю. К.) комитет — старорежимный. Окружные комитеты назначаются главным”;

“Списки (кандидатов. — Ю. К.) должны быть налицо”;

“За 35 дней публикуются, а раньше можно”;

“Залог — 250 крон”;

“Где один кандидат, выборы не проводятся”.30

Этот порядок Жданова А. А. не устраивал. Во-первых, нельзя было доверить столь ответственное дело буржуазному избирательному комитету. Во-вторых, не устраивали сроки — 35 дней, отпускаемые на выборную кампанию по закону. Столько Москва ждать не могла. Наконец, принцип альтернативности выборов (“где один кандидат, выборы не проводятся”) просто ставил под угрозу саму возможность проведения нужных кандидатов. Жданов А. А. пометил: “Параграф 68 Конституции”. Это был очень “неудобный” параграф, согласно которому президент страны мог назначить выборы в парламент, но при этом не имел права менять избирательный закон. Пришлось действовать вопреки конституции: так родился новый порядок выборов.

Разумеется, в Москве внимательно следили за происходящим в Риге, Таллине и Каунасе. Вот одна из обзорных сводок, направлявшихся в НКВД 5 июля 1940 года:

“НКВД СССР тов. БЕРИЯ, тов. ФИТИНУ

Решением начальника внутренней обороны заместителем министра внутренних дел Г. ХАБЕРМАНА отменено решение о запрещении деятельности эстонской коммунистической партии. С сегодняшнего дня компартия легализована. Сегодня вышел 1-й номер газеты „Коммунист“. Министр внутренних дел М. УНТЬ прислал приветствие на имя ЦК КП(б)Э в связи с отменой ее запрещения.

В Первом номере вышедшей сегодня легально газеты ЦК КП(б) Эстонии „Коммунист“ редакция обращается к читателям со следующим обращением:

„В сегодняшний исторический день, когда почти после 22-летнего перерыва „Коммунист“ снова может выходить легально, мы с глубоким выражением <соболезнования> чтим память тех редакторов, печатников, распространителей и других сотрудников, которые оставили свою жизнь в полевых судах, казематах политической полиции или были просто застрелены на улицах за то, чтобы орган коммунистической партии мог бы найти путь к сердцам трудового народа даже тогда, когда он стоял вне закона. Сознавая лежащую на нас большую ответственность, обещаем достойно нести вперед орошенную кровью этих павших борцов доблестную честь “Коммуниста” и боевое знамя в борьбе за великое дело Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, за освобождение рабочего класса“.

В первом номере „Коммуниста“ опубликовано большое количество приветствий редакции „Коммуниста“ по случаю его выхода от различных организаций. В передовой статье, озаглавленной „Против провокаторов войны“, „Коммунист“ пишет о необходимости укрепления дружбы с Советским Союзом.

Вчера вечером по радио выступил командующий армии генерал Г. Ионсон, заявивший о введении в армии института политических руководителей. Сегодня уже опубликовано постановление правительства и президента о возложении осуществления политического руководства в армии на информационный центр, который должен контактировать свою работу с военным министерством и командованием армии.

Решением начальника внутренней обороны распущены филиалы международной организации „Армии спасения“, а также закрыт ее печатный орган.

Продолжается дезертирство из эстонской армии, особенно солдат русской национальности. Солдаты являются в наши части, консульство и пр. организации, заявляя, что обратно они в армию не пойдут, так как их ждет расправа со стороны реакционных элементов.

Внешне в Таллине все спокойно. Прекратилась паническая выемка вкладов из банков и закупка товаров. Бывшие члены кайцелита, не отваживаясь на резкие выступления, ходят по улицам с трехцветными национальными эстонскими значками в петлицах, женщины носят белые цветы, подчеркивая этим, что они белые, а не красные. Но таких лиц немного. Среди враждебно настроенных элементов продолжают упорно циркулировать слухи о возможном столкновении между Германией и Советским Союзом, причем подчеркивается, что Германия в таком случае будет освободительницей Эстонии от большевиков. Предполагают, что первым шагом Германии в этой части будет взятие протектората над Финляндией, которая якобы добровольно отдаст себя под протекторат Германии.

Фактов побега из Эстонии пока нет. Объясняют это невозможностью бежать из-за блокады границ и тем, что министерство внутренних дел не выдает заграничных паспортов. В связи с тем, что Сельтер отстранен с поста представителя Эстонии в Лиге Наций, предполагают, что в Эстонию он не вернется, так как у него предусмотрительно был сделан перевод его капиталов в иностранные банки.

Газеты продолжают проводить различные кампании „о коммерческих“ комбинациях членов прежнего правительства Вуулуотса — Юримаа. Сегодня в газетах опубликовано сообщение об освобождении от должности министра юстиции Бориса Сепп.

Немецкое посольство обратилось к полпредству с просьбой разрешить двум чиновникам немецкого доверительного управления (организация по реализации имущества уехавших из Эстонии немцев) совершить поездку в Нарву для „фотографирования местных архитектурных достопримечательностей“ и двум другим чиновникам во главе с советником немецкого посольства в Таллине совершить поездку в город Куресаре на острове Сааремаа для „фотографирования и описания могил немецких солдат в Куресаре“”.31 

6 июля было объявлено о создании избирательных блоков — “Союза трудового народа” в Эстонии и Литве и “Блока трудового народа” в Латвии.32 7 июля 1940 г., то есть через два дня после официального начала избирательной кампании и задолго до голосования, В. Г. ДеканозовДеканозов В. Г.Деканозов В. Г. и Н. Г. ПоздняковПоздняков Н. Г.Поздняков Н. Г. представили И. В. СталинуСталин И. В.Сталин И. В. и В. М. МолотовуМолотов В. М.Молотов В. М. проект состава Народного сейма Литвы. Состав сейма (всего 79 человек) был спланирован на основе “предварительного списка кандидатов, составленного компартией” и должен был выглядеть следующим образом (речь идет о количестве человек): коммунистов — до 40, комсомольцев — 5, беспартийных — 35—38, рабочих от станка — 13—15, крестьян — 23—25, солдат — 4, интеллигенции — 21, служащих — 18, женщин — 8.33 Здесь же был расписан и национальный состав будущего сейма: литовцев — 65, евреев — 5, русских — 2, поляков — 5, латышей — 2.34

7 июля в эстонских газетах, а также в “Правде” уже был опубликован текст избирательной платформы “Союза трудового народа” Эстонии. В тот же день появился текст платформы “Блока трудового народа” Латвии, а днем позже — его “близнеца” из Литвы. Все три платформы были декларативно идентичны: сначала о том, как “в течение многих лет народ страдал от тяжелого гнета реакционного режима” (вариант: “от бесправия и беззакония старого правительства”), потом о том, что, “потеряв всякое доверие, правительство пало” и “перед народом открылся новый путь”.35 После преамбулы все три текста перечисляли требования избирательного блока. В области внешней политики требования эти ограничивались одним пунктом — дружбой с Советским Союзом.36

Разумеется, ни в одной платформе не упоминалось ни о национализации, ни о Советах рабочих и крестьянских депутатов, ни о советской власти вообще. Нигде не выдвигалось и требования о присоединении к СССР. Для проведения выборов были созданы избирательные комиссии — центральная и окружные. Аппарат избирательных комиссий состоял преимущественно из коммунистов, что должно было обеспечить четкое проведение в жизнь “правильного” порядка выборов. Эта “правильность” была закреплена в положении о полномочиях Центризбиркома: его решение об отклонении заявлений об участии в выборах являлось окончательным и не могло быть обжаловано в суде.37 Главная задача избирательных комиссий на этапе подготовки к выборам заключалась в том, чтобы не допустить участия в выборной кампании альтернативных кандидатов, то есть кандидатов, не входящих в “Союз трудового народа”.38  И все-таки пока “новый порядок” проведения выборов еще давал сбои — почти в каждом избирательном округе все-таки оказались “альтернативные” кандидаты, получившие право принимать участие в выборах наряду с кандидатом от “Союза”.39

Избирательное законодательство еще раз “подкорректировали”. Правительство Эстонии 9 июля 1940 г. внесло новые поправки в избирательный закон. На этот раз от всех кандидатов потребовали представление избирательной программы, которую следовало направить в избирком уже на следующий день. Избирательные комиссии могли отказать кандидату в регистрации в случае, если его программа “является голословной или откровенно направленной на обман избирателей”40, что давало отличные возможности для отсева. Только кандидаты от “Союза трудового народа” освобождались от обязанности представлять свою избирательную программу, поскольку та уже была опубликована в средствах массовой информации.41

Кремль держал руку на пульсе прибалтийских событий. Информация из Эстонии на 6 июля 1940 г.:

“Начальнику 5 Отдела НКВД СССР тов. ФИТИНУ

Опубликовано сообщение о назначении срока выборов нового состава государственной думы на 14—15.VII-1940 г. Образован главный комитет выборов, председателем которого утвержден вновь назначенный министр Юстиции Фридрих Ниголь.

ЦК Компартии Эстонии и Центральный Совет профессиональных союзов в связи с этим выпустили воззвание под лозунгами укрепления дружбы между народами Эстонии и СССР и объединения всего эстонского народа. <...>

Сегодня в Таллине состоялись в 2 часа дня митинг и демонстрация, организованная ЦК Компартии Эстонии и ЦК Совета профсоюзов, в которой участвовали более 20 тысяч человек. Аналогичные демонстрации состоялись по всем городам Эстонии.

В Эстонии находится небольшое количество беженцев из Латвии, которые из Эстонии предполагают удрать в Германию или Финляндию. 4 июля из Пярновского порта ушел немецкий пароход „МД“, который увез с собой 3-х латышей, фамилии которых установить не удалось. Латыши были посажены на пароход с ведома капитана и команды.

Слухи о якобы предстоящем германо-советском столкновении начинают принимать более конкретную форму. Так, например, в различных вариантах передают, что на литовско-германской границе начались столкновения между советскими и немецкими частями, что будто бы Германия заявила протест и даже ультиматум Советскому Союзу по поводу чрезмерного увеличения количества советских войск в Прибалтике, по сравнению с количеством, предусмотренным пактом, и прочее.

В Таллине распущены провокационные слухи, что якобы эстонскими властями отдано распоряжение отпускать спиртные напитки только военнослужащим РККА. В связи с этим к нашим красноармейцам и командирам частей обращаются эстонские граждане с просьбой купить через них вина.

За последнее время среди некоторых членов народной самозащиты появилась неуверенность в своем положении и боязнь, что существующее правительство может их использовать в противонародных интересах. Члены народной самозащиты обращаются к нашим военнослужащим с просьбой разъяснить им положение и заявляют, что они боятся оказаться на положении войск Керенского.

Ряд эстонских капиталистов, владельцев предприятий и проч. предпринимают шаги „демократического“ порядка, выдавая своим рабочим и служащим единовременные премии и подарки и проч. Так, например, правление Кренгольмской мануфактуры решило из прибылей 1939 года 100 тысяч эстонских крон дать рабочим и 25 тысяч крон — служащим.

В то же время ряд капиталистов покупают небольшие домики на окраинах или хутора, куда предполагают перебраться в момент решающих событий с запасом портативных драгоценностей, т. к. за границу удрать невозможно.

На происходившем недавно собрании правления Балтийской мануфактуры директор правления СУУРСЕТ вначале отказывался брать причитающуюся ему тантьему из прибылей 1939 года в размере 6 тысяч крон, но потом все же взял, сказав присутствующим остальным директорам: „6 тысяч больше или меньше все равно не спасут“.

Настроение в Таллине за последние дни начинает становиться все более нервным. Вначале, после отъезда тов. Жданова в Москву и начавшегося переезда в город из-за расквартирования частей Красной армии (что служило основной темой разговоров) настроение немного успокоилось.

Вторичный приезд тов. Жданова в Эстонию и тов. Деканозова в Литву вызывает много разговоров, основной темой которых является приезд, знаменующий какие-то большие события, которые произойдут в ближайшее время.

Министр народного хозяйства Нарма нашел документы, которые свидетельствуют, что прежнее правительство в течение 6-ти месяцев вело переговоры с англичанами о продаже им всего эстонского флота. Эстонским судовладельцам и фирмам было разрешено продавать корабли англичанам. Этот факт сейчас тщательно расследуется.

В эстонских газетах было объявлено о назначении нового народного комиссара Нефтяной промышленности вместо Л. М. Кагановича.

Упоминает<ся> о том, что тов. Каганович остается народным комиссаром железнодорожного транспорта. Некоторая часть населения поняла это как то, что тов. Каганович вообще выведен из состава правительства, и реакционные элементы используют этот слух для антисемитской пропаганды. Вообще за последнее время в Эстонии усилилась кампания против евреев, причем эти реакционные элементы ставят „в вину“ евреям то, что они активно участвовали в демонстрации 21 июня и что еврей Фейгин, участник гражданской войны в Испании, назначен начальником отряда самозащиты, охраняющего правительственный Вышгородский замок”.42

И вот наступил час икс — выборы. Сама процедура выборов проходила с большими нарушениями. Каждый участник выборов получал соответствующую отметку в паспорте — своего рода свидетельство о лояльности и благонадежности. Во время выборов избирательный бюллетень в урну должны были опускать члены избиркома, а не сам избиратель. Центральная избирательная комиссия выносила окончательное решение о признании протоколов окружных и районных комиссий действительными, поэтому любое нарушение на местах (а поступала информация о такого рода нарушениях и прямых фальсификациях на многих избирательных участках) нивелировалось через вердикт Центризбиркома.43

В сводке, полученной НКВД СССР 9 июля 1940 г.:

“Вчера вышел первый номер газеты „Трудовой Путь“ на русском языке. Редактором газеты назначен Д. Кузьмин. Тираж первых номеров 15.000 экземпляров. В течение ближайшего времени редакция предполагает довести тираж до 25.000 экз.

Началась избирательная кампания по выборам в государственную думу. Правительство издало распоряжение о порядке производства выборов в государственную думу. Главный избирательный комитет назначил срок исправления и пополнения списков граждан, имеющих право голоса, с 5-е по 9-е июля (включительно). Срок выдвижения кандидатов для голосования также с 5 по 9 июля.

„Союз трудового народа Эстонии“, объединяющий центральный совет профсоюзов, коммунистическую партию Эстонии, союз малоземельных крестьян, всеэстонский коммунистический союз молодежи и другие профессиональные и культурные организации, проводит избирательную кампанию под лозунгом объединения всех рабочих и крестьян и трудовой интеллигенции вокруг платформы Союза.

В Пярну выдвинуты первые кандидатуры Союза. Кандидатами для избрания в состав государственной думы выдвинут министр внутренних дел М. Унть, заместитель городского головы И. Тамм, министр просвещения И. Сампер и пр. Кандидатуры буржуазных кругов пока еще нигде не выставлены.

Во всех газетах опубликованы приветствия нового правительства вождю народов тов. Сталину, главе советского правительства Народному комиссару иностранных дел тов. Молотову.

Начальник 2 отдела штаба армии полковник Саарсен вышел в отставку и уходит с действительной службы в армии.

Газета „Рахвахэаль“ в большой статье подробно разбирает „избирательные махинации“, благодаря которым прошел в государственную думу прошлого состава от города Пярну бывший премьер-министр Каро Энкало (Эйнбунд).

В эстонской армии продолжается усиление антагонизма между реакционными и левыми элементами, который за последнее время начал принимать резкие формы, вплоть до драк с кровопролитием.

Офицерами среди солдат разжигается национальная рознь между эстонцами и русскими. Реакционное офицерство запрещает солдатам слушать радио, читать левые газеты, уменьшает количество отпусков в город.

Во вчерашней демонстрации участвовали также части эстонской армии, которые вышли на демонстрацию с требованием демократизации армии, образования солдатских комитетов и пр.

Отмечены единичные случаи попыток совершения диверсий по отношению к частям Красной армии. В одной из частей эстонской армий, расположенной на границе Советского Союза в Печорском уезде, в которой много солдат русской национальности, произошло несколько случаев отказа от выполнения приказаний эстонских командиров, в результате чего часть солдат разоружена и взята под охрану эстонцев.

Опубликовано письмо организационного центра коммунистического союза молодежи Эстонии с извещением об организации союза”.44

Выборы проходили одновременно во всех трех балтийских государствах — 14 и 15 июля 1940 г. В Эстонии 84 % от общего состава избирателей приняли участие в голосовании, из них почти 93 % отдали свои голоса за кандидатов “Союза трудового народа”.45  Официальные итоги в Литве и Латвии были аналогичны эстонским: в Литве в выборах участвовали 95,5 % всех избирателей, из них за кандидатов “Союза трудового народа” Литвы голосовало 99 % участвовавших в голосовании; в Латвии эти показатели составили соответственно 94,8 % и 97,8 %46. Картина итогов выборов получалась вполне соответствующей советскому образцу.

Руки советским властям были развязаны. И лозунги, считавшиеся неуместными до проведения выборов, были вполне легально пущены вход, едва закончилась процедура голосования. 18 и 19 июля 1940 г. в Латвии, Литве и Эстонии прошли организованные митинги, участники которых обращались к только что избранным парламентам с откровенно просоветскими призывами. Митинг в Риге прошел, например, под такими лозунгами: “Да здравствует Советская Латвия”, “Да здравствует Латвийская Советская Социалистическая Республика”, “Мы требуем организации Советской Латвии”.47 Участники митинга в Таллине выдвинули лозунг: “Мы требуем вступления Эстонии в СССР”. Под аналогичными лозунгами был организован митинг в Каунасе.48

17 июля 1940 г. Жданов А. А., Деканозов В. Г. и Вышинский А. Я. собрались на совещание в Таллине, где обсудили последние детали провозглашения советской власти в Эстонии, Латвии и Литве.

Тогда же в Таллине был принят текст декларации о вступлении этих пока еще независимых государств в СССР. Это был тот самый документ, который через несколько дней предстояло принять балтийским парламентам.

После того как Сеймы Латвии и Литвы и Государственная Дума Эстонии обратились к Верховному Совету СССР с просьбой о своем вхождении в состав Советского Союза, оставалось сделать последний формальный шаг. В августе 1940 г. VII сессия Верховного Совета СССР приняла решение о вхождении Латвии, Литвы и Эстонии в состав СССР на правах союзных республик. Молотов В. М., один из главных участников решения “балтийского вопроса”, выступая на сессии 1 августа, не скрывал своего удовлетворения: “Вхождение Прибалтийских стран в СССР означает, что Советский Союз увеличивается на 2 млн 800 тыс. населения Литвы, на 1 млн 950 тыс. населения Латвии и 1 млн 120 тыс. населения Эстонии”.49 

“Следует отметить, — продолжал Молотов В. М., — что 9/20 всего этого населения входило раньше в состав СССР, но было силой отторгнуто от СССР в момент его военной слабости империалистическими державами Запада. Теперь это население воссоединилось с Советским Союзом”. Не забыл премьер сказать и про военно-стратегический фактор, особенно актуальный в условиях продолжающейся в Европе войны: “Первостепенное значение для страны имеет тот факт, что отныне границы Советского Союза будут перенесены на побережье Балтийского моря”.50

Затем наркомат иностранных дел опубликовал заявление, которым СССР ставил точку в краткой по времени, но насыщенной по содержанию драматической многоходовке по аннексии прибалтийских территорий и советизации прибалтийских государств, приведшей к потере ими государственного суверенитета.

“Верховный Совет Союза Советских Социалистических Республик постановил принять в состав Союза Советских Социалистических Республик 3 августа с. г. Литовскую Советскую Социалистическую Республику, 5 августа с. г. Латвийскую Советскую Социалистическую Республику и 6 августа с. г. Эстонскую Советскую Социалистическую Республику в соответствии с их просьбами. <…> Таким образом, Литва, Латвия и Эстония являются составными частями Союза ССР, на основе полного равенства с другими Советскими Социалистическими Республиками, со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. <…> В связи с этим отныне непосредственные дипломатические отношения Литвы, Латвии и Эстонии с другими государствами прекращаются. Советское правительство ожидает поэтому, что Германские Миссии в Каунасе, Риге и Таллине закончат ликвидацию своих дел к 25 августа с. г. <…> Дипломатические и консульские представительства Литвы, Латвии и Эстонии в других государствах прекращают свою деятельность и передают свои функции, а равно принадлежащие им архивы и имущество, соответствующим Полномочным представительствам или консульствам Союза Советских Социалистических Республик”.51

В Указе Верховного Совета СССР утверждалось, что “граждане Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик со дня принятия этих республик в состав СССР являются гражданами СССР”. В документе констатировалось, что граждане этих республик, находящиеся за пределами СССР, обязаны не позднее 1 ноября 1940 г. зарегистрироваться как советские граждане в полпредствах или консульствах СССР путем личной явки или посылки по почте заявления с приложением национального паспорта. Также отмечалось, что лица без гражданства, принадлежащие к национальным меньшинствам, которые “в условиях политических режимов, существовавших в Литве, Латвии и Эстонии до установления в них Советской власти”, не могли приобрести гражданства этих стран, приобретают гражданство СССР в соответствии со статьями 1 и 2 данного Указа. Остальные лица без гражданства, проживавшие постоянно на территории Литвы, Латвии и Эстонии, могли приобрести советское гражданство на общих основаниях в соответствии со статьей 3 Закона “О гражданстве Союза Советских Социалистических Республик” от 19 августа 1938 г. “Это же положение относилось к лицам, лишенным советского гражданства на основании декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 15 декабря 1921 г., находившимся на территории трех прибалтийских республик”.52

14 августа 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление “О государственном и хозяйственном строительстве Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР” (Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР):

“ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР предлагают руководствоваться при разрешении указанных ниже вопросов следующим:

1. Об образовании высших государственных органов советской власти

I. Рекомендовать правительствам Литовской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР в августе с. г. (20—25 августа) созвать Чрезвычайную сессию Народного Сейма с следующим распорядком дня:

а) Доклад Конституционной комиссии о проекте новой Конституции.

б) Об образовании высших государственных органов советской власти.

При рассмотрении вопросов об образовании высших государственных органов советской власти надлежит, ввиду принятия новой Конституции, провозгласить Сейм временным Верховным Советом республики, избрать Президиум Верховного Совета и Председателя Верховного Совета и его заместителей.

II. Образовать Совет Народных Комиссаров республики. Персональный состав кандидатов в Совет Народных Комиссаров подлежит дополнительному согласованию с ЦК ВКП(б) ”.53

Затем началась паспортизация населения прибалтийских республик.

Итак, советизация стран Балтии де-юре состоялась — они превратились в республики СССР. (Эстония, численность населения которой едва превышала миллион человек, не могла по этой причине претендовать на статус республики — в соответствии с Конституцией для этого необходимо было минимум полтора миллиона. Однако на это было высочайше разрешено закрыть глаза.) В начале августа 1940 г. членов делегации депутатов от Литвы, Латвии и Эстонии, приглашенных на сессию Верховного Совета СССР, принял Сталин И. В.. Таким образом процесс вхождения трех новых “братских республик” в состав советского государства был завершен на самом высшем уровне. Началось формирование новых республиканских органов власти.

Основной комплекс решений “по Прибалтике” был принят Политбюро уже 22 августа 1940 г. Постановлением Политбюро был утвержден персональный состав руководителей высших органов власти и управления трех балтийских республик — до того, как они формально были приняты временными Верховными Советами Литвы, Латвии и Эстонии. В Литве председателем Верховного Совета республики был утвержден Палецкис Ю. (Палескис), возглавлявший до этого литовское “народное правительство”. Главой нового правительства был назначен Гедвилас М. (министр внутренних дел в составе прежнего кабинета). В Латвии и Эстонии произошли аналогичные перемещения. Бывший глава латвийского правительства А. Кирхенштейн получил почетный пост председателя Президиума Верховного Совета Латвийской ССР, а В. ЛацисЛацис В.Лацис В. переместился на его место, возглавив Совет народных комиссаров республики. Председателем Президиума Верховного Совета Эстонии стал Й. Варес-БарбарусВарес-Барбарус Й. (Варес)Варес-Барбарус Й. (Варес), а новым премьером был назначен И. ЛауристинЛауристин И.Лауристин И., один из лидеров коммунистической партии Эстонии. В отличие от формирования так называемых “народных правительств” с относительно разнообразным партийным представительством (с условием лояльности к СССР) в июне 1940 г. теперь ставка делалась исключительно на коммунистов.

В то же время сеймы Латвии и Литвы и Госдума Эстонии пока еще не сыграли до конца отведенной им сценарием советизации роли. Им предстояло принять новые конституции, провозгласить себя Временными Верховными Советами балтийских республик и определить сроки выборов в Верховные Советы. Текст постановления, который предстояло принять пока еще действующим балтийским парламентам, был утвержден на уже упоминавшемся заседании Политбюро 22 августа. На основе этого текста теперь разрабатывались проекты постановлений Латвийского и Литовского сеймов и Эстонской Государственной думы. Этим занялись советские полпреды в странах Балтии, теперь получившие новый статус — уполномоченных ЦК ВКП(б) и СНК СССР: Деревянский В. К., Бочкарев В. Б. и Поздняков Н. Г.. Характерно, что местным парламентским представителям выполнение такой, достаточно формальной, задачи не доверили. Подобная “декоративность” функций латвийского, литовского и эстонского парламентов население не слишком удивила: в предыдущие годы политические институты либо не действовали вообще, либо существовали лишь номинально.

Летом—осенью 1940 г. Москву заботил главным образом вопрос об организации в Прибалтике институтов и структур, обеспечивающих процесс советизации этого региона. Одной из ключевых в этом отношении, разумеется, должна была стать коммунистическая партия. Местные ресурсы были отнюдь не велики: численность компартий колебалась от 200 человек в Эстонии до 1 тыс. человек в Литве.54  (В течение нескольких лет до 1940 года они попросту были запрещены в этих странах.) И следовательно, компартии в балтийских республиках приходилось фактически создавать заново и в значительной степени искусственно.

Уже 18 сентября 1940 г. Политбюро приняло постановление о составе руководящих структур компартий Латвии, Литвы и Эстонии — Бюро ЦК. Каждое бюро состояло из 7 человек. Компартию Латвии в должности первого секретаря возглавил тогда Калнберзиньш Я., первым секретарем ЦК КП(б) Литвы был утвержден Снечкус А., а первым секретарем ЦК КП(б) Эстонии — Сярэ К.. В состав Бюро ЦК Эстонии вошли также другие ключевые фигуры в новом руководстве — Варес-Барбарус Й. (Варес), глава временного Верховного Совета, и Лауристин И., председатель СНК республики. Первые лица Литвы — Палецкис Ю. (Палескис) и Гедвилас М. — также стали членами республиканского Бюро. В Латвии в партийное руководство республики был допущен только председатель правительства Лацис В.. Глава Временного Верховного Совета А. Кирхенштейн вступил в партию только в 1941 г., поэтому при формировании Бюро ЦК КП Латвии в сентябре 1940 г. не был включен в его состав. Принципиально важным считалось присутствие в руководстве республиканских компартий “подавляющего большинства” представителей титульных национальностей. 8 октября 1940 г. компартии Литвы, Латвии и Эстонии были официально приняты в состав ВКП(б). Одновременно с получением новых партийных документов была проведена “чистка” этих партий, в ходе которой удалили “нежелательные элементы”, заподозренные в возможной нелояльности.

По официальным данным, к началу 1941 г. численность республиканских компартий резко увеличилась: в Литве она составила 2486, в Латвии — 2798 и в Эстонии — 2036 чел.55  Однако такой существенный рост не стоит рассматривать только как следствие увеличения скрыто принудительного приема в партию граждан балтийских республик. Эти показатели в значительной степени были достигнуты за счет “армейского фактора”, то есть за счет численности коммунистов, находящихся в частях Красной армии и НКВД. Параллельно шла и идеологическая советизация масс. “Очистка от капиталистических сил идет полным ходом. Тартуские суды и Тартуский университет остались действовать в прежнем реакционном духе, так как в них работают прежние кадры, — рапортовали новые партийные функционеры. — Хотя их и омолодили, но все равно осталось еще много реакционеров. Партия „Исамаа“ имеет много сторонников, любителей старого Тартуского духа. В том числе среди эстонского союза студентов (EUS). Они действуют организовано, враждебно относятся к марксизму-ленинизму и к преподавателям марксизма. <…> В школах Тарту спокойнее, чем месяц назад. Уже нет враждебных выпадов, подобных тем, которые имели место раньше: неправильно пели Интернационал, испортили портрет Сталина, вывесили портреты Лайдонера и Пятса с лентами сине-черно-белого цвета. Необходимо обратить внимание, что уволенные директора школ и преподаватели сразу же нашли работу в других городах, в том числе в Таллине. Нельзя заражаться болезнью „ценных специалистов“, а этой болезни подвержены некоторые наши товарищи: уволенных сажали на ответственные посты в комиссариатах. Кроме того, выявлено много спекулянтов, а суд их оправдывает или дает мягкие взыскания”.56 

Среди мероприятий экономического порядка в качестве первоочередного стоял вопрос о переходе на советскую валюту. Временно было решено установить хождение двух валют — советского рубля и местной (латвийского лата, литовского лита и эстонской кроны). На повестке дня стояла также национализация, которой первоначально должны были подвергнуться пароходные общества, торговые предприятия (с оборотом свыше 200 тыс. латов, литов и крон), а также крупные домовладения. Первоначально национализацию планировалось проводить в достаточно гибких формах — с возможностью частичного выкупа и постепенно.57 Однако уже вскоре от этой гибкости не осталось и следа: предприятия и частная недвижимость национализировались по принципам, уже давно обкатанным советской властью в других республиках. Исключение составило лишь имущество граждан Германии или этнических немцев, которым предоставлялось право выехать в Третий рейх. Выезжавшие получали за оставленное имущество компенсацию. Советское правительство обязалось взять на себя “ответственность за охрану германских интересов” и сделало “исключение из закона о национализации для лиц немецкого происхождения, как литовского, латышского и эстонского, так и германского подданства и приостановить национализацию их имущества с тем, чтобы все имущественные вопросы были урегулированы непосредственно между Берлином и Москвой”.58  В свою очередь, СССР получал право на приобретение оставшегося в прибалтийских республиках принадлежавшего гражданам Германии или этническим немцам имущества и землевладения с возможностью расчета за такие приобретения не валютой, а товарами, необходимыми рейху.59 Причем симптоматично, что соответствующие документы были согласованы и подписаны еще до официального включения балтийских стран в состав СССР.

Курс обмена национальной валюты на советский рубль был установлен довольно произвольно: 1 лат равнялся 1 рублю, 1 лит — 90 коп., 1 крона — 1 руб. 25 коп. За два месяца до перехода на новую валюту, 16 сентября 1940 г., должно было произойти повышение заработной платы. В среднем рост заработной платы планировался от 25 % до 40 %. В Латвии в “высшую категорию”, то есть с ростом зарплаты на 40%, попали рабочие промышленных предприятий, связи и строительства, учителя, преподаватели высших учебных заведений, агрономы. По 25 % прибавки получали городские врачи, по 30 % — сельские врачи и инженерно-технические работники. В Литве прибавки к зарплате выглядели в целом скромнее: 30 % — рабочим, 25 % — агрономам, 20 % — профессуре, только учителя начальных школ получали повышение жалования на 40 %. В Эстонии цифры были близки к латышским показателям.60  Но эти превентивные прибавки не компенсировали образовавшийся при переходе на новую валюту “зазор”: по оценкам современных экспертов, реальный курс кроны и лата к рублю был примерно один к десяти.61 При таком “вольном” подходе к экономическим реалиям неизбежным было повышение цен, произошедшее в Прибалтике уже осенью 1940 года и резко пошатнувшее веру в возможности позитивного влияния советизации даже у лояльно настроенных жителей. “Повышение цен и повышение зарплаты вызвало резкий рост неудовольствия. Все скупают. Отделы торговли работают плохо, спекуляции не обнаружено. Настроения в городе Нарва. По сравнению с предыдущей неделей обстановка изменилась: перед магазинами огромные очереди. До того они были замечены только у Обувьторга, теперь — повсеместно, особенно у магазинов одежды. Очереди уже стоят за час и более до открытия. Очереди нет только там, где магазины уже пустые. Опасаются трудностей с молоком. <…> Новое явление: командиры РККА и красноармейцы в большом количестве стоят в очередях. Они набрасываются на магазины. Командиры самовольно требуют получения продуктов и одежды без очереди. Это производит плохое впечатление на местное население. Секретарь горкома сообщил, что он заявил об этом в соответствующие органы”.62  Такого рода сводками полны отчеты региональных парторганов прибалтийских республик в первые месяцы советской власти.

В комплексе других социальных мероприятий значились: отмена платы за обучение в средней школе, за медицинское обслуживание для “рабочих, служащих и крестьян”, введение для рабочих и служащих обязательного государственного страхования, объявление запрета на повышение ставок квартирной платы и стоимости коммунальных услуг. Для крестьян предусматривалось повышение с 1 октября закупочных цен на все сельскохозяйственные продукты, кроме зерна, в пределах 10—25 %.

В августе—сентябре 1940 г. были определены и первые подходы к решению аграрного вопроса. Была установлена норма владения землей — не более 30 га. Собственность крупных помещичьих имений подлежала национализации. Это обстоятельство не оставило равнодушным крестьянство, о чем сообщают партийные документы тех лет:

“Проведение земельной реформы может изменить настроение крестьян, которое пока спокойное. Большинство замеряющих землю враждебно. Мы вынуждены заменить их. На земельную реформу крестьяне не надеются. Но надеются на коллективизацию. Об этом идет дискуссия. Некоторые крестьяне рады тому, что выделяются пастбища”.63  Однако уже вскоре оптимизм по поводу коллективизации угас: “Заботы о ближайшем будущем вызывают в среде крестьян обоснованное беспокойство. При прежнем правительстве крестьянство находилось в состоянии нужды и безработицы. В настоящий момент положение ухудшается вследствие неурожая кормов. <…> В связи с повышением цен и оплаты труда, многие считают себя обездоленными по сравнению с городским большинством. Однако большинство крестьян живет с надеждой, что советское правительство примет решительные меры и найдет для крестьян выход из тяжелого положения. Произошедший в Эстонии переворот (выделено мной. — Ю. К.) вызвал в среде крестьян очевидный и большой психологический сдвиг. Царившие всегда в Принаровье пьянство и драки значительно уменьшились. Молодежь проявляет горячее желание трудиться на благо общества, однако вследствие полного отсутствия умелого руководства эти попытки, по-видимому, обречены на провал. Кулацкие слои населения в целях защиты своих интересов стремятся найти в новых условиях новые способы маскировки”.64 

В отличие от бедняков, зажиточные крестьяне отнюдь не спешили идти в колхозы и обобществлять свой скот. Для аграрных регионов, какими веками были Эстония и Латвия и в значительной мере Литва, советские подходы к сельскому хозяйству был абсолютно чужды. Не лучшей была и отслеживавшаяся органами госбезопасности ситуация в Литве.

“Совершенно секретно

В департамент госбезопасности поступают данные о том, что по республике идет усиленная сброска скота. <…> Поступает на убой большое количество племенного высокопородного скота. К/р <контрреволюционный> элемент проводит активную агитацию за сброску скота”.65  Коллективизацию решили отложить на год-два во избежание крестьянских бунтов. Этим планам помешала война.

Ситуация в Прибалтике потребовала от Москвы внесения корректив в прежние планы. Прежде всего это касалось намеченного на 1 ноября 1940 г. второго повышения цен. Это повышение должно было полностью уравнять прейскуранты цен на товары в Прибалтике и СССР. Уполномоченные ЦК ВКП(б) и СНК СССР в Литве, Латвии и Эстонии, а также руководители республик обратились в Москву с предложениями об отсрочке нового повышения цен, поскольку оно могло бы повлечь за собой еще большее усиление массовой скупки товаров, создать “дополнительные трудности в массово-разъяснительной работе среди населения”. В. К. ДеревянскийДеревянский В. К.Деревянский В. К. из Латвии обращал внимание на политический момент (“второе повышение цен с 1 ноября совпадает с подготовкой к празднованию Великой Октябрьской революции”) и предлагал в связи с этим не провоцировать антисоветские настроения”.66  Сложность политического момента увеличивалась за счет того, что запланированное повышение цен 1 ноября произошло бы раньше, чем реальное повышение зарплаты, которое население могло получить только 16 ноября, и таким образом негативные последствия роста цен на субъективном уровне воспринимались бы более остро. А беспокоиться центру было отчего. Даже самые надежные, как казалось из Москвы, в политическом смысле, традиционно лояльные к большевистской власти предприятия бурлили неудовольствием.

“Состоялось собрание рабочих Кренсгольмской мануфактуры. Мало пели Интернационал. Из зала были возгласы: „Почему не дают слова рабочим?!“ Выступали только партийные руководители. Публика холодно реагировала на их речи о социалистическом соревновании. Призыв работать еще больше вызвал протест и выкрики против коммунистов. В голосовании по социалистическому соревнованию приняли участие не более трети собравшихся. И аплодировали только члены партии. Зафиксирован саботаж мастеров Кренсгольмской мануфактуры, вероятно спровоцированной прежним руководством”.67 Возникает и протест против новой номенклатуры и новых порядков; секретные сводки о настроениях и в республиканских столицах, и на периферии не дают повода для оптимизма. “Неудовлетворенность растет”, “прошу принять меры” — эти клише, свидетельствуют архивные материалы, в первый год советской власти становятся рефреном документов.68

24 октября 1940 г. Политбюро приняло решение об отсрочке нового повышения цен в республиках Прибалтики до 16 ноября 1940 г. Таким образом, повышение цен должно было быть проведено вместе с официальным введением советской валюты. В октябре—ноябре 1940 г. новая власть в Прибалтике стояла на пороге кризиса. Уполномоченный по Литве Н. Г. ПоздняковПоздняков Н. Г.Поздняков Н. Г. выражался на этот счет более осторожно: “…в работе партийных и советских органов наступает полоса трудностей”.69  С трудностями бороться начали хорошо опробованным в сталинском СССР методом — репрессиями. Архивы органов госбезопасности сохранили множество документов, красноречиво характеризующих отношение к новому режиму. Вот типичное свидетельство времени:

“Дорогой брат Иван,

Письмо передаю через одну уезжающую репатриантку в Германию. Она по приезде в Германию опустит письмо.

Сейчас в Литве коммунистическая власть, иначе говоря большевистская. Пусть ее черт возьмет такую власть. Это власть идиотов, по причине которой тысячи людей сидят в тюрьме, а счастливые уезжают в Германию, удирая через границу… Самое худшее, что власть находится в руках евреев, которые все делают, сидя на теплых местах, провоцируют литовцев.

Ой, если бы увидел, что делается, то схватился бы за голову. Словом, не людей власть, а каких-то азиатов, сволочей. Вообще русские не считаются с нашими людьми и офицерами, много расстрелянных. Примерно, напивается русский офицер, немножко поругаются с нашими, вытаскивает пистолет и убивает. Счастливый ты, Иван, что в Германии живешь, может быть не известно, что здесь делается и думаешь иначе, если хотел бы вернуться, что плохо сделал бы. Я тебе от всего сердца советую не возвращаться, потому что после будет поздно, может там с продуктами плохо, но это ничего, так долго не будет. У нас если и дальше так будет, будет плохо и с продуктами, несмотря на то, что цены сейчас не человеческие. Например: масло килограмм 12 рублей. Рубль равен 1 литу и 10 центам. Обед, который раньше стоил 1 лит 20 центов — сейчас 3 рубля или 4; костюм, который раньше стоил 200 лит, сейчас стоит 600 — 700 рублей; ботинки, которые раньше стоили 30 лит, сейчас стоят 120 рублей и больше, словом, цены повысились на 200—300 %. Введены и хорошие дела, например: бесплатное лечение, учение и т. д.

Кроме того, во всей Литве от помещиков и крупных владельцев отнята земля, оставлено только норма — 30 га. Отобранную землю разделили безземельным, батракам, рабочим и другим… Много удрало и много удирают через границу.

Вильно. 1941 / 2-18. До свидания”.70 

“1941 г. января 10, Москва. — Соглашение между СССР и Германией об урегулировании взаимных имущественных претензий, относящихся к Литве, Латвии и Эстонии

<10 января 1941 г.>

Правительство Союза Советских Социалистических Республик и Правительство Германии, руководимые желанием полностью и окончательно урегулировать взаимные имущественные претензии по Литовской, Латвийской и Эстонской Советским Социалистическим Республикам, пришли к соглашению о нижеследующем:

Статья 1

В полное и окончательное возмещение всех претензий Германии к СССР по германскому имуществу, находящемуся на территории Литовской, Латвийской и Эстонской Союзных Советских Социалистических Республик, а равно по имущественным требованиям Германии к физическим и юридическим лицам, имевшим или имеющим местопребывание на территории указанных выше республик, Правительство Союза ССР уплачивает Германскому правительству 200 миллионов (двести миллионов) германских марок.

В полное и окончательное возмещение всех претензий СССР к Германии по литовскому, латвийскому и эстонскому имуществу, находящемуся на территории Германии, а равно по имущественным требованиям этих республик к физическим и юридическим лицам, имевшим или имеющим местопребывание на территории Германии, Германское правительство уплачивает Правительству Союза ССР 50 миллионов (пятьдесят миллионов) германских марок”.71 

Первые мероприятия по советизации Литвы вызвали совершенно прогнозируемую реакцию населения: “Мелкая городская буржуазия уже начинает открыто выявлять недовольство. Достаточно привести один штрих. Если не так давно проходящие по улицам части Красной Армии дружелюбно приветствовались публикой, то теперь они встречаются и провожаются угрюмым молчанием. Обратную картину наблюдаем мы, когда по тем же улицам проходит соединение национального корпуса. Его не только встречают приветствиями, но его, как правило, сопровождает восторженная толпа в 100—200 человек. Даже были случаи, когда из толпы раздавались антисоветские профашистские лозунги. Органы НКВД своим вмешательством прекратили эти маленькие демонстрации. <…> Это недовольство в рядах мелкой городской буржуазии усилится, как только будет проведена национализация домов, кинотеатров, аптек и проч.

Ворчит и городской обыватель (семья чиновника, офицера или бывшего офицера, люди свободных доходных профессий и пр.). Он недоволен тем, что проводимые новшества нарушают его сложившиеся привычки и быт, что эти новшества потрясают его бюджет (рост цен и проч.).

<…> Распространяются слухи, что товары скоро исчезнут, что скоро будет новое повышение цен. Националистическое направление агитации систематически бьет в одну точку, что Красная Армия не освободила, а „оккупировала“ Литву. Немецкие агенты вносят в этот концерт свою ноту, пуская слухи, что скоро будет германо-советская война и что советская власть долго не продержится в Литве”.72 

Заработал аппарат “информаторов” — как назначенных новой властью официально, так и добровольных: “Таллинский горком КПЭ утвердил лучших коммунистов предприятий, обязанных информировать горком о настроениях и ситуации. Они стали уполномоченными, им разъяснено, что они отвечают за эти предприятия и за происходящее там”.73 Так было не только в Эстонии, но и в Латвии и Литве. Информация об умонастроениях, разумеется, стекалась в органы госбезопасности. Вот характерные примеры агентурных донесений:

“Совершенно секретно

Бутас среди жильцов дома проводит антисоветскую агитацию и высказывает всякого рода измышления по адресу СССР, заявляя, что в СССР весь народ сидит голодный, в магазинах ничего нет и вообще в СССР нет никакого порядка”.74 

“Совершенно секретно

Литовкин <…> выразился, что при новой власти стало хуже жить, что зарабатывают много меньше и что в таком случае лучше уехать куда-нибудь. <…> Я хотел бы в Германию, все-таки лучше, чем здесь”.75 

Еще одной проблемой для советской власти стало существование армий во вновь приобретенных республиках. Новая власть пока не решалась распускать национальные воинские части и даже собиралась привести их к советской присяге. 14 августа 1940 г. Политбюро приняло постановление “О преобразовании армий в Эстонской, Латвийской и Литовской ССР”.

“Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Народных Комиссаров Союза ССР постановляют:

1. Существующие армии в Эстонской, Латвийской и Литовской ССР сохранить сроком на 1 год, очистить от неблагожелательных элементов и преобразовать каждую армию в стрелковый территориальный корпус, имея в виду, что комсоств закончит за этот срок усвоение русского языка и военную переподготовку, после чего территориальные корпуса заменить экстерриториальными, формируемыми на общих основаниях.

Корпусам присвоить наименование:

а) Эстонскому корпусу — 22 стрелковый корпус.

б) Латвийскому корпусу — 24 стрелковый корпус.

в) Литовскому корпусу — 29 стрелковый корпус. <…>

ВСЕГО <…> В ТРЕХ СТРЕЛКОВЫХ КОРПУСАХ 45 426 человек.76  <…>

4. Для укрепления кадров командного и политического состава обязать НКО выделить частично на командные и политические должности командный и политический состав Красной Армии из числа соответствующих национальностей и русских.

5. Ввести в преобразованных корпусах программы и уставы Красной Армии, обязав НКО перевести их на соответствующие национальные языки.

6. Преобразованные корпуса включить в состав Красной Армии и подчинить:

22 стрелковый корпус Эстонской ССР, 24 стрелковый корпус Латвийской ССР и 29 стрелковый корпус Литовской ССР — командующему войсками Прибалтийского военного округа.

7. В 22, 24, 29 стрелковых корпусах сохранить существующую форму одежды, предложив снять погоны и ввести знаки различия начальствующего состава Красной Армии.

8. В течение двух месяцев после преобразования корпусов в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 января 1939 года о порядке принятия военной присяги всему личному составу указанных корпусов принять военную присягу.77  <…>

10. Существующие военно-учебные заведения преобразовать в нормальные пехотные училища Красной Армии, в системе которых иметь по одному батальону для подготовки комсостава национальных частей”.78 

Военнослужащие Латвии, Литвы и Эстонии, мягко говоря, без энтузиазма восприняли включение их в состав РККА, де-факто означавший ликвидацию национальных армий — последнего оплота государственной самоиден-тификации. Не заметить этого советские руководители тогда не решились: слишком вероятна была ситуация вооруженного неповиновения, вследствие которого ситуация вообще могла выйти из-под контроля. Весьма показательно в этом отношении письмо уполномоченного ВКП(б) и СНК по Литовской ССР Н. Г. Позднякова главе Наркомата иностранных дел В. М. Молотову от 27 октября 1940 г.

“Сов. секретно

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВНАРКОМА ССР ТОВАРИЩУ МОЛОТОВУ В. М.

25 октября с. г. в течение нескольких часов на Бюро ЦК КП(б) Литвы обсуждалось положение в литовском корпусе. Присутствовали руководящие работники корпуса, Совета 11 армии и Совета Прибалтийского ОВО.

В результате обсуждения мы пришли к выводу, что политическое состояние корпуса продолжает оставаться неблагополучным, т. к. политические настроения его бойцов продолжают в основном оставаться независимыми от нашего руководства, самостийными. Главнейшие причины тому три. Первая — корпус засорен ущемленным элементом (задетым отрезкой земли и проведенной национализацией). Вторая — созданный в корпусе политический аппарат из кадровых советских политработников еще не нашел каналов влияния на состав бойцов и что этому сильно мешает отсутствие у него контактирующей прослойки из литовцев (просто не могут сговориться). Третья — в корпусе не проведено классовое расслоение, т. е. враждебный элемент еще не вышиблен из седла, который противосоветскую работу ведет путем сплачивания бойцов на национальной почве (против русификации).

В связи с этим Бюро ЦК намерено просить ЦК ВКП(б) разрешить удалить из корпуса ущемленных. Это тем более необходимо, если учесть, что в связи с предстоящей национализацией домов, кинотеатров, гостиниц и пр., а также с предполагающимся усилением обложения кулака и городского частника, прослойка ущемленных будет увеличиваться.

Одновременно с этим решено в спешном порядке укомплектовать за счет литовцев институт заместителей политруков. Придется это делать частью за счет гражданских кадров и частью за счет приема активистов-бойцов в партию и комсомол.

<…> Мы указали руководителям корпуса на необходимость иначе построить воспитательную работу среди бойцов. Дело в том, что они мало использовывают (так в тексте. — Ю. К.) местный материал. Например, они не заостряют вопроса о том, в чью пользу и в ущерб кому произведена отрезка земли, национализация промышленных и торговых предприятий и т. д. Вместо того, чтобы переключить работу на прямой классовый язык и тем самым разоблачить суть националистической тактики врага, политработники корпуса до сих пор главным образом занимались беседами и докладами на такие отвлеченные пока для бойцов корпуса темы, как, например, отличие Красной армии от буржуазных армий. Правда, политруку, не знающему литовского языка, трудно овладеть местным материалом. Это мы учитываем. Но вместе с тем это еще раз указывает на всю актуальность вопроса о помощниках политруков из литовцев.

Особый вопрос о приведении бойцов литовского корпуса к красноармейской присяге. После известного отпора (курсив мой. — Ю. К.) командование РККА решило отложить приведение к присяге до 23 февраля 1941 г.

Я лично не уверен в том, что в феврале мы не будем иметь эксцессов. Дело в том, что в литовском крестьянстве католическая религия засела довольно крепко. Раньше литовские солдаты присягали богу, а теперь им предлагают присягу без упоминания о боге. Для бывшего литовского солдата это звучит непривычно и неприемлемо. К тому же мы воздерживаемся пока от антирелигиозной работы. Следовательно, к февралю месяцу литовские бойцы еще не будут в этом отношении перевоспитаны. <…> На настроениях и поведении офицерства не останавливаюсь, т. к. они ясны и без специальных пояснений. Нужно лишь отметить, что оно ведет себя исключительно лояльно (что и подозрительно), и что несмотря на это оно не может быть не причастным к враждебной агитации в корпусе. Но с поличным еще никто не пойман”.79 

Ситуация в Латвии и Эстонии практически не отличалась от литовской. Перлюстрированные письма также ложились на стол “ответственным товарищам”. Выдержки из такой корреспонденции красноречивы. Стокай И..: “Нам советские политруки говорят, чтобы мы дали присягу советской Конституции. Мы против присяги. Нас демобилизуют или нас вышлют туда, где растет перец, но это не важно. Что будет — пусть будет, но присяги принимать не будем и большевиками быть не хотим. <…>БониксБоникс Мы еще не потеряли надежду, ожидаем, когда засветит солнце и возродится Литва. Сначала Советы говорили, что будет свобода, но мы почувствовали на себе, что получается наоборот, хотя нам продолжают пускать туман в глаза. Мы знаем, что нас ожидает, все равно мы не поддадимся. Нас не переделают: как были литовцами, так и останемся литовцами, мы не мальчишки. Нас агитируют, чтобы мы приняли присягу, но нам другой присяги не нужно. Мы знаем, что осенью придут другие друзья”.80 

Обустройство советских баз в прибалтийских республиках также не прошло без эксцессов. Надежды на улучшение положения бедноты, как и на улучшение положения пролетариата и крестьянства, не оправдались. В частности, освободившееся вследствие выезда в Германию немцев комфортабельные жилье было предоставлено не многодетным семьям и не семьям рабочих, живших в подвалах, а советским представителям. Военторг открыл мясной магазин, но только для советских военных. Это тоже вызвало недовольство, поскольку в связи с земельной и крестьянской реформами, проводимыми советской властью, с мясными продуктами тоже начались проблемы.81  Возникли проблемы с землей в связи с размещением баз РККФ. Собственников лишали наделов, забирали купленный лес “под нужды армии и флота”. Компенсации не давали, порой при выселении жителей с хуторов, например на эстонских островах, где должны были разместиться базы, даже не предоставляли нового жилья. Советские руководители на местах телеграфировали в центр с просьбой принять конкретные меры для устройства выселенных людей во избежание роста недовольства в связи с устройством советских баз.82  Обобщенные сводки партийных органов о настроениях населения в различных регионах новых республик констатируют: “Неудовольствие местного населения вызывают слишком большие квартиры военных, при том, что эстонцы живут в подвалах, также проблемы с военторгами, куда не пускают эстонцев. <…> Под предлогом поиска оружия на периферии грабят, обыскивают людей”.83 

“Ущемленный” и “враждебный” элемент следовало не только приструнить, его следовало удалить, в идеале — ликвидировать. Власти с помощью НКВД отслеживали “неблагонадежных” и реагировали на растущее недовольство населения усилением репрессий, зачастую действуя с огульной превентивностью. В частности, в докладной записке НКГБ Литовской ССР от 12 мая 1941 г. говорилось: “За последние месяцы в республике значительно растет активная враждебная деятельность. Этому способствует непосредственная близость границы и подрывная деятельность германских разведывательных органов. <…>

В силу этого считали бы необходимым приступить к аресту и принудительному выселению из Литовской ССР наиболее активных категорий лиц:

— Государственный буржуазный аппарат: чиновники государственной безопасности и криминальной полиции; командный состав полиции; административный персонал тюрем; работники судов и прокуратуры, проявившие себя в борьбе с революционным движением: офицеры 2-го Отдела Генштаба Литовской армии; видные государственные чиновники; уездные начальники и коменданты.

— Контрреволюционные партии: троцкисты; активные эсеры; активные меньшевики; провокаторы охранки (по данным литовской охранки, по этим категориям числится 963 человека).

— Литовская националистическая контрреволюция: (считаем необходимым подвергнуть аресту только руководящий состав наиболее реакционных фашиствующих партий и организаций) таутининков; яунои-лиетува (молодые таутининки); вольдемаристы (фашистская организация германской ориентации — всех); руководящий состав „Шаулю Саюнга“ (от командиров взводов и выше) (по статистическим данным, бывшей литовской буржуазной прессы руководящего состава насчитывается более 10 тысяч человек).

— Фабриканты и купцы Литвы: фабриканты, годовой доход коих свыше 150 тыс. лит; крупные домовладельцы, недвижимость коих оценивалась более 200 тыс. лит; купцы, годовой оборот коих свыше 150 тыс. лит; банкиры, акционеры, биржевики. (По данным б<ывшего> Министерства финансов Литвы, по таким категориям числится 1094 человека.)

— Русские белоэмигрантские формирования: Российский фашистский союз; Российский общевоинский союз; младороссы; все офицеры белых армий, контрразведок и карательных органов (по учетам литовской охранки по этим категориям числится 387 человек).

— Лица, подозрительные по шпионажу: уголовный и бандитский элемент — более 1 тысячи человек; проститутки и притоносодержатели — более 500 человек”.84

Сценарий для Латвии и Эстонии был таким же. О качестве “расследований”, проводимых перед арестом и высылкой, как и о доходившей до курьезов “компетентности” организаторов и исполнителей репрессий, говорят сохранившиеся документы республиканских органов госбезопасности. Вот лишь один из них:

“Постановление о выселении

Я, замнач IV от<дела> НКГБ Лит. ССР Блохас, рассмотрев поступившие материалы в отношении семьи бывшего члена главного мирового комитета еврейской к. р. фашистской партии сионистов-ревизионистов Димантас Езекелис, арестованного органами НКГБ Литовской ССР, состоящей из 4 человек, нашел:

Димантас Езекелис 1909 г. р. арестован как бывший крупный руководитель еврейской к. р. фашистской партии сионистов-ревизионистов <…>, что его семья является социально опасной.

Полагал бы семью арестованного Езекелис как социально опасную выселить за пределы Литовской ССР”.85 

Не удивительно, что органы госбезопасности фиксировали рост социальной напряженности и активного недовольства. “Классовый враг в последнее время, видя, что ничего серьезного против него не делается, начал вредительскую работу почти открыто. Классово враждебный элемент очень напряжен в связи с депортацией”.86  Надо было спешить. Власти стало ясно, что “полумерами” не обойтись. К середине мая 1941 г. в Москве было принято решение о массовой “очистке” прибалтийской территории. По сути, принятое 16 мая Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР “О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента” было написано постфактум, когда работа по массовому аресту и переселению уже шла в трех балтийских республиках полным ходом. Этот документ попросту упорядочивал карательные процессы и выводил их на общегосударственный уровень.

“16 мая 1941 г.

При этом направляю копию проекта Постановления ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР о мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента.

Проект Постановления согласован с секретарем ЦК КП(б) Литвы т. СнечкусомСнечкусСнечкус и представлен т. СталинуСталин И. В.Сталин И. В. за подписью т. Берии и моей.

Народный комиссар государственной безопасности СССР Меркулов.Меркулов В. Н.Меркулов В. Н.

Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР „О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийской и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента“

В связи с наличием в Литовской, Латвийской и Эстонской ССР значительного количества бывших членов различных контрреволюционных националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии и других лиц, ведущих подрывную антисоветскую работу и используемых иностранными разведками в шпионских целях, ЦК ВКП(б) и СНК СССР постановляют:

1. Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать с конфискацией имущества и направить в лагеря на срок от 5 до 8 лет и после отбытия наказания в лагерях сослать на поселение в отдаленные местности Советского Союза сроком на 20 лет следующие категории лиц:

а) активных членов контрреволюционных партий и участников антисоветских националистических белогвардейских организаций;

б) бывших охранников, жандармов, руководящий состав бывших полицейских и тюремщиков, а также рядовых полицейских и тюремщиков, на которых имеются компрометирующие их материалы;

в) бывших крупных помещиков, фабрикантов и крупных чиновников бывшего государственного аппарата Литвы, Латвии и Эстонии;

г) бывших офицеров польской, литовской, латвийской, эстонской и белой армий, на которых имеются компрометирующие материалы;

д) уголовный элемент, продолжающий заниматься преступной деятельностью.

2. Разрешить НКГБ и НКВД Литовской, Латвийской и Эстонской ССР арестовать и направить в ссылку на поселение в отдаленные районы Советского Союза сроком на 20 лет с конфискацией имущества следующие категории лиц:

а) членов семей указанных в п. 1 („а“, „б“, „в“, „г“) категорий лиц, совместно с ними проживавших или находившихся на их иждивении к моменту ареста;

б) членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых перешли на нелегальное положение и скрываются от органов власти;

в) членов семей участников контрреволюционных националистических организаций, главы которых осуждены к ВМН (высшей мере наказания. — Ю. К.);

г) лиц, прибывших из Германии в порядке репатриации, а также немцев, записавшихся на репатриацию в Германию и отказавшихся выехать, в отношении которых имеются материалы об их антисоветской деятельности и подозрительных связях с иноразведками. <…>

4. Рассмотрение дел на лиц, арестованных и ссылаемых согласно настоящему постановлению, возложить на Особое совещание при НКВД СССР.

5. Обязать НКГБ и НКВД СССР разработать специальную инструкцию о порядке проведения арестов и ссылки указанных в настоящем Постановлении лиц, в которой предусмотреть:

а) организацию специального лагеря, куда будут немедленно после ареста направляться из Литвы, Латвии и Эстонии указанные в п. 1 настоящего Постановления лица;

б) оформление решений особого совещания проводить после сосредоточения арестованных в указанном выше лагере;

в) лиц, указанных в п. 2 настоящего Постановления, после ареста немедленно направлять к месту поселения с последующим оформлением на Особом совещании при НКВД СССР;

г) местами поселения определить Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край, Актюбинскую, Павлодарскую, Северо-Казахстанскую и Кустанайскую области Казахской ССР. <…>

а) командировать в Литву, Латвию и Эстонию наркома государственной безопасности СССР т. МеркуловаМеркулов В. Н.Меркулов В. Н., заместителя наркома государственной безопасности СССР т. СероваСеровСеров и заместителя наркома внутренних дел СССР т. АбакумоваАбакумовАбакумов;

б) командировать для использования при проведении операций и следствия 208 курсантов Высшей школы НКГБ СССР, литовцев, латвийцев и эстонцев по национальности;

в) временно, на период подготовки и проведения операции, установить на границе Литвы с Белоруссией заградительную зону, выделив для этого до 400 пограничников.

9. Операцию по арестам и высылке в Литве, Латвии и Эстонии закончить в трехдневный срок”.87 

Повергшая в шок жителей Литвы, Латвии и Эстонии “операция”, окончательно определившая их отношение к советскому режиму, была закончена уже к середине июня.

Докладная записка наркома государственной безопасности СССР В. Н. МеркуловаМеркулов В. Н.Меркулов В. Н. И. В. СталинуСталин И. В.Сталин И. В., В. М. МолотовуМолотов В. М.Молотов В. М., Л. П. Берии об итогах операции по аресту и выселению антисоветского, уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР:

“17 июня 1941 г.

Сов. Секретно

ЦК ВКП(б) — т. СталинуСталин И. В.Сталин И. В.

СН СССР — т. МолотовуМолотов В. М.Молотов В. М.

НКВД СССР — т. Берии

Подведены окончательные итоги операции по аресту и выселению антисоветского уголовного и социально опасного элемента из Литовской, Латвийской и Эстонской ССР.

I. По Литве: <…> всего репрессировано — 15 851 чел.

По Латвии: <…> всего репрессировано — 15 171 чел.

По Эстонии: <…> всего репрессировано — 9156 чел.

II. Всего по трем республикам: арестовано — 14 467 чел.; выселено — (25 711) чел.; всего репрессировано — 40 178 чел.

Народный комиссар государственной безопасности СССР Меркулов”.Меркулов В. Н.Меркулов В. Н.88 

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

 

 

1 Штромас А. Прибалтийские государства // Проблемы национальных отношений в СССР (по материалам западной печати). М., 1989. C. 99.

2 Зубкова Е. Ю. Прибалтика и Кремль. 1940—1953. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2008. С. 64.

3 Полпреды сообщают… Сборник документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 — август 1940. М., 1990. С. 350.

4 Там же. С. 297.

5 Там же. С. 292.

6 Там же. С. 74.

7 Там же. С. 189.

8 Там же. С. 267—268.

9 Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. М., 2000. С. 198.

10 Там же. С. 193

11 Полпреды сообщают… С. 339—340.

12 Известия. 1940. 16 июня.

13 Полпреды сообщают… С. 374.

14 Там же. С. 372—373.

15 Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941. М., 2000. С. 199.

16 Там же. С. 200.

17 Полпреды сообщают… С. 390.

18 Лебедева Н. С. Германия и присоединение Литвы к СССР // Международный кризис 1939—1941 гг.: от советско-германских договоров 1939 года до нападения Германии на СССР. М., 2006. С. 258.

19 Правда. 1940. 16 июня.

20 Там же.

21 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 79.

22 Там же. С. 84.

23 Там же.

24 Там же. С. 80.

25 1940 год в Эстонии. Документы и материалы. Таллин, 1989. С. 116.

26 Там же. С. 117.

27 Полпреды сообщают… С. 419.

28 http://svr.gov.ru/material/pribaltica2.htm#2425.

29 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 85.

30 Там же. С. 85—86.

31 http://svr.gov.ru/material/pribaltica2.htm#2425.

32 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 85.

33 СССР и Литва в годы Второй мировой войны. Т. 1. Vilnius, 2006. С. 665.

34 Там же. С. 665.

35 Правда. 1940. 7 июля.

36 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 91.

37 Meissner B. Die Baltischen Staaten im weltpolitischen und volkerrechtlichen Wandel: Beitrage 1954—1994. Hamburg, 1995. S. 63—87.

38 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 86.

39 Там же.

40 1940 год в Эстонии. Документы и материалы. С. 140.

41 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 86—87.

42 http://svr.gov.ru/material/pribaltica2.htm#2425.

43 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 89.

44 http://svr.gov.ru/material/pribaltica2.htm#2425.

45 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 89.

46 Полпреды сообщают… С. 473.

 47 Правда. 1940. 19 июля.

48 Правда. 1940. 20 июля.

49 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 93.

50 Известия. 1940. 2 августа.

51 Полпреды сообщают… С. 502.

52 Правда. 1940. 08 сентября.

53 На чаше весов. Эстония и СССР. 1940 год и его последствия. Таллинн, 1999. С. 232—234.

54 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 106.

55 Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939—1941. М., 1992. С. 239.

56 Эстонский государственный архив. Филиал. — Eesti Riigsarhiivi Filiaal (далее — ERAF), f. 1, n. 1, t. 55. Отчет Тартуского горкома КПЭ в ЦК КПЭ l. 7—8.

57 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 102.

58 Архив внешней политики (далее — АВП) РФ. Ф. 06. Оп. 2. П. 15. Д. 156. Л. 31 (Из дневника В. М. Молотова.)

59 АВП РФ. Ф. 06, Оп. 2. П. 15. Д. 156. Л. 26—28. Сообщение германского посла Шуленбурга от 17. 07. 1940.

60 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 114—115.

61 Mertelsmann O. Der stalinistische Umbau in Estland. Von der Markt- zur Kommandowirtschaft. Hamburg, 2006. S. 238.

62 ERAF, f. 1, n. 1, t. 49. Отчеты Нарвского горкома КПЭ ВЦК ЦК КПЭ от 08.10.1940 г. l. 2, 13.

63 ERAF, f. 1, n. 1, t. 49. Отчет Нарвского горкома КПЭ ВЦК ЦК КПЭ от 08.10.1940 г. l. 1.

64 ERAF, f. 1, n. 1, t. 49. Доклад в ЦК КП(б)Э “О настроениях крестьян Принаровских областей” от 19.10.1940 г. l. 5.

65 Особый архив Литвы Lietuvos Ypatingasis Archyvas (далее — LYA), f. k-1, ap. 62, b. 13, Донесение в департамент госбезопасности о сброске скота, l. 96.

66 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 117.

67 ERAF, f. 1, n. 1, t. 49. Отчет Нарвского горкома КПЭ ВЦК ЦК КПЭ от 13.10.1940 г. l. 3.

68 См: ERAF, f. 1, n. 1, t. 54. и LYA, f. k-1, ap 63, b. 12.

69 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 119.

70 LYA, f. k-1, ap 63, b. 67, l. 16.

71 Документы внешней политики. Т. 23. Кн. 2. Ч. 1. С. 303—306.

72 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 119.

73 ERAF , f. 1, n. 1, t. 54. Записка Таллинского горкома КП о ситуации на предприятиях от 24.12.1940 г. l. 6—8.

74 LYA, f. k-1, ap 62, b. 24, Агентурное донесение от 09.05.41, l. 17.

75 LYA, f. k-1, ap 62, b. 24, Агентурное донесение от 05.05.41, l. 12.

76 Российский Государственный архив социально-политической истории (далее — РГАСПИ), ф. 17, оп. 162, д. 28, л. 66—67.

77 Там же.

78 Там же.

79 РГАСПИ, ф. 82, оп. 2, д. 151, л. 94—97.

80 Зубкова Е. Ю. Указ. соч. С. 121.

81 ERAF, f. 1, n.1, t. 54. Отчет о настроениях после выборов от 14.04.1941 г. l. 27.

 82 ERAF, f. 1, n.1, t. 53. Записка об организации базы РККФ на Сааремаа l. 1.

83 ERAF, f. 1, n. 1, t. 53, l. 10—12.

84 Витковский А., Ямпольский В. Вчера это было секретом (Документы о литовских событиях 40-х — 50-х гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 132—133.

85 LYA, f. k-1, ap 63, b. 70, Постановление о выселении от 14.06.41, l. 3—3 ap.

86 ERAF, f.1, n.1, t. 53. 17.06.1941 г. l. 80.

87 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1. Кн. 2 (1 января — 21 июня 1941 г.). М., 1995. С. 144—146.

88 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Т. 1. Кн. 2. М., 1995. С. 248; История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов В 7 т. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. М., 2004. С. 405.