Пишет Евгений Басов из Анадыря: Оленеводческих бригад на Чукотке много, немногим больше полусотни. Бригады, как сёла, все похожи друг на друга, но вместе с тем совершенно разные: разные люди, разные природные условия, разное материально-техническое состояние. "Моя" бригада одна из беднейших на Чукотке. Говорят, что она находится в зоне "экстремального оленеводства", да есть и такое понятие.

Переменчивый климат, играющий сразу тремя крупными атмосферными фронтами в "царя горы" и горная местность частенько преподносят сюрпризы: ущербная кормовая база (зимние пастбища), оттепели в середине зимы и поздневесенние заморозки. Гололёд в этих краях гораздо страшнее волков, исконных врагов оленеводов, унёс не одну тысячу оленей. И конечно же наше российское - "неправильное начальство", тоже имеет место быть. "Неправильное начальство" в ответ кивает в сторону оленеводов, мол кадры то у нас не золотые, и в загул уйти могут, и пофиг им на оленей. Чем больше общаешься с каждой стороной, тем больше проникаешься её доводам. Даже погода, уж на что бессловесная и то пытается доказать - не совсем уж я такая переменчивая, ежедневно передаю знаки точной погоды на предстоящую неделю, но меня ж никто не слушает. Раньше ко мне прислушивались...

"Раньше" - это заветное, магическое слово с придыханием и ностальгией повторяют все: оленеводы, начальство, жители сёл и та же погода, которой уже надоела эта напраслина со стороны людей. Уж сколько не старайся, не "глобально теплей", а они, люди, всё равно на погоду пеняют.

Но пока мы тут с вами вели досужие разговоры, из-за сопки показались первые лучи солнца. Наступило утро и в доме началась утренняя возня...

Да, я не оговорился, в доме, потому что "моя" бригада, точнее её часть живёт на перевалбазе. Перевал базы, в провиденской тундре имеют порядковые номера. Наша имеет пятый номер и в обиходе именуется Пятая база. Пятая - это конечная база, шестой уже нет. Пятёрка ровесница распада Союза. Расстояния между базами 20-25 км - один день пешего пути. Все базы однотипные с небольшими вариациями.

2. Пятая база. Дом вид сзади

3. Уличная сторона

Основа базы - дом. Дом добротный построенный из бруса. В доме есть русская печь. Печники, равно как и шаманы в своё время, ушли в небытие  и стали легендарными, в том смысле, что от них остались лишь легенды. Поэтому с русскими печками на Чукотке повсеместно проблемно, дымят заразы. Способ починки методом "научного тыка" условно позволяет эксплуатировать печку. Условность измеряется в задымлённости помещения и способности обитателей её переносить. Закон о запрете курения в помещении, при такой работающей печке выглядит провокацией. Весна выдалась тёплой, нарушать запрет о курении никто не хотел, поэтому печку не топили, обходясь двумя керогазками,  которые работали денно и нощно. На керогазках варят и разогревают еду, пекут хлеб и ландорики. В доме  от керогазок тепло и даже душно.

4. Внутренний интерьер

5. Предбанник (тамбур, коридор). Используется в качестве холодильника

Обязательным объектом на базах являются бани. По десятибальной шкале классности русских дровяных бань эти сооружения вряд ли бы имели выше 3 баллов. Виной тому маленькая по площади каменка и многочисленные щели. Это скорее не бани, а помывочные, в которых при желании можно устроить эффект турецких хамамов. Баня строение монументальное, в добавок находящееся в стороне от дома, поэтому за баней стихийно возник "туалет". Не по-христиански это конечно - срать за баней, но христианство в тундре вещь эфемерная, а северный ветер вполне реален и злюч.

6. Баня

Ветряк, также обязательный объект на перевалках. Легенда об использовании  халявной энергии до сих пор бродит по чукотским тундрам, хотя даже в бытность Союза ветряки были больше блажью, чем реальным источником получения энергии. Многие из них выходили из строя не проработав и нескольких  лет. Ветряк на Пятой уже давно не стоит. Мирно лежит возле дома. Рассказывали, что когда его установили, в начале 1990-х, эксплуатантов забыли предупредить о регуляторе мощности ветра (технический термин этого стопора я не знаю). Пурга не заставила себя долго ждать. Дунуло так, что раскрутившаяся лопасть улетела в непроглядную пурговую мглу. Рядом никого не было, поэтому отделались традиционным: "Стихия то! Долбанула то как! Писец!". Если в достопамятные советские времена, не смотря на неограниченный солярно-бензиновый и угольно-дровяной ресурс покупка ветряков воспринималась как "конструктор  для пытливых умов в тундре" - всё равно есть генератор, который вырабатывает электричество, то для чего в настоящее время приобрели очередной ветряк остаётся загадкой. Благо по традиционной провиденской организационной неспешности ветряк этот два года не покидает пределов посёлка.

Стационарный кораль строился не на всех базах, но на Пятой он был. Территорию, размером с футбольное поле огораживали столбами, меж которых натягивали сетку рабицу. Кораль нужен для проведения ветеринарных работ, выбраковки и отбивки маточного поголовья.  Столбы на "нашем" корале уже давно спилили, в свзяи с дефицитом дров, а сетки, в том числе и "новой" в рулоне, как говорится "целый вагон".

В полутораста метрах от дома стоят две яранги. Яранг в этой бригаде может быть три, но хозяйка третьей  уже несколько месяцев живёт в посёлке. В доме жить проще, но коммунальщину не любят даже в тундре. Тем более, когда население бригады разношёрстное и представляющее собой не только разные семейные группы, но и разные посёлки. Поэтому жизнь в этом чукотском стойбище рассредоточена в трёх локациях и представляет собой три семейно-родственных группы.

7. Яранги

Снова я заболтался. Итак, солнце взошло, стойбище проснулось...

8. Общий вид стойбища

Обитатели стойбища

Чукотские оленеводы, в глазах обывателей с материка или иностранцами представляются людьми дикими, живущими чуть ли не в каменном веке. По их соображениям они обязательно целыми днями ходят в меховой одежде, едят сырое мясо, ни слова не понимают по-русски и готовы за "бусы" продать оленя . Конечно это не так. Да, институтов они не заканчивали и кто-такие фрилансеры и дауншифтеры не знают, но это вполне обычные граждане нашей страны, закончившие среднюю школу и училище, работающие за зарплату, интересующиеся политикой и также любят борщи и  хлеб. Меховая одежда у них есть, но носят они её не всегда, также как и сырое мясо едят не всё время.

Рассказ об одном дне чукотских оленеводов не возможен без знакомства с обитателями стойбища. Впрочем, слово стойбище на Чукотке употребляется крайне редко, чаще говорят "бригада".

До прихода советской власти и обязательной паспортизации граждан свободной Чукотки у коренного населения в "графе ФИО" значилось только одно слово, к примеру Рытхэу. Подобное односложное именование человека не является чем-то уникальным: все народы, ведущие традиционный образ жизни, когда то имели подобные одинарные имена. Те же славяне с их Святогорами, Криволапами и Волками эту стадию развития общества также проходили.

Советские компетентные органы, решили что имяобразование каждого конкретного чукотского индивидуума будет его фамилией, а имена и отчества они возьмут русские. Возмущений по этой реформе авторизации не возникло, по крайней мере в исторической литературе такие факты не были зафиксированы. Отсюда и вышли: Кыргытваль Иван Петрович, Рахтынкау Сергей Александрович и т.д. Если отчество по каким-либо причинам присвоено не было так и записывали (и пишут до сих пор) Геутегина Любовь б/о.

Именная реформа в историческом времени прошла недавно, 2-3 поколения назад. Но менталитет так быстро не меняется. Поэтому у большинства людей в национальных посёлках, преимущественно у мужчин, имена и фамилии чаще всего заменяются прозвищами.

В былые, до совхозные времена, стойбища назывались по имени его владельца. Совхозная организация оленеводства "культ личности" отменила и присвоила производственной оленеводческой единице - бригаде (читай стаду), порядковые номера. В Провиденском районе, ранее насчитывавшем полтора десятка бригад, в настоящее время осталась одна бригада. Количество оленей катастрофически сокращалось, бригады упразднялись и реорганизовывались, в итоге осталась одна, смешанная бригада, состоящая из представителей разных совхозов (в прошлом) и разных же посёлков. Поэтому в этой бригаде много оленеводов и сразу два бригадира. В "нашей" бригаде" - 3 семейно-родственных центра: две яранги и дом. Обитатели этих жилищ распределились сообразно тем же семейно-родственным связям и месту прописки по паспорту: Янракыннот, Сиреники, Нунлигран. Как и у всех людей живущих в замкнутых сообществах в бригаде между её обитателями есть симпатии и антипатии, берущие своё начало как от места происхождения (разные сёла), так и бытового характера. Бытовуха она и в тундре бытовуха. Но скандальность не является характерной чертой чукотского общества (по крайней мере тундрового). Долгое совместное сосуществование выработало тундровый этикет, при котором личностное общение никак не должно влиять на жизнь в экстремальных условиях и произовдственный процесс (оленеводство). И я не буду нарушать этот этикет, а просто познакомлю вас с членами провиденской (без номера) бригады. 

2. Шаман (Дмитрий),  бригадир. 

3. Жена Шамана - Галина, хозяйка яранги. Бабушка

4. Айпоп (Саша), брат Галины. Заядлый рыбак и игрок.

5. Тоня, жена Айпопа. Бабушка

6. Сироццо или Ёжик (Сергей)

7. Галина, хозяйка второй яранги. Бабушка. Её муж Юрий, второй бригадир, находится в посёлке. 

8. Алексей, брат Галины, самый молчаливый человек в стойбище.

9. Алёсик (Лёха). В детстве занимался в фольклорном коллективе, поэтому на праздники исполняет чукотские песни и танцы

10. Елизар (с таким именем необходимость в прозвище автоматически отпадает), самый молодой член бригады, есть мечта уехать учиться на юриста или бухгалтера

11. Толян. Руководство сельхозпредприятия видит в нём будущего бригадира, сам Толян пока в сомнениях

12. Мария, супруга Толяна, хозяйка базы. Бабушка

13. Степан. В детстве снимался в фильме "След росомахи". Отец шестерых детей

Это не все работники оленеводческой бригады: кто-то находился в отъезде, кого-то не любил фотографироваться.

Утро уже наступило и все обитатели стойбища проснулись...

Утро

В середине апреля на Восточной Чукотке астрономической ночи уже нет. Ещё темно, но окрестные сопки уже видны. Рассвет случается рано, в 3 утра небо сереет, а в 4 из-за сопок показываются первые лучи.

Будильников в тундре нет, ибо в тундре нет времени. Есть суточные фазы определяющие хозяйственную деятельность: чем меньше солнца, тем меньше хозяйственная активность. В тундре никто никуда не опаздывает, потому что никто никуда не спешит. Подъём случается в произвольное время, в промежутке между 5 и 6 утра. Летом подъём будет ещё раньше, в 4 утра. Первой обычно просыпается хозяйка. Она разводит костёр в яранге и ставит кипятиться чайник (в доме чайник греют на керогазке). Следом за хозяйкой просыпаются и все остальные обитатели яранги или дома. Оленьи шкуры, заменяющие матрац, на которых спят и в доме на нарах, и в яранге вывешиваются на просушку в холодное помещение. В идеале оленья шкура всегда должна находиться на холоде, так она дольше сохраняется.

Утренний туалет не долог: сходили по нужде на улицу, обтёрлись снегом или умылись водой. Утреннее ежедневное умывание не является нормой, также как и чистка зубов. Умывание является обязательным если ремонтировал технику (руки в масле) или разделывал оленя (руки в крови). А так, тундровик руководствуется догмой :"Грязи в тундре не бывает".

Сегодняшнее утро не совсем обычное. В посёлок уезжают вездеходы. Несколько дней назад в бригаду из райцентра приехало три вездехода на корализацию. Но оценив обстановку от корализации решили отказаться. В стаде случился откол, чуть ли не половина стада в пургу ушла. К тому же общее состояние стада оставляло желать лучшего -  гололёд, который продолжался всю зиму сильно истощил оленей. Весеннего забоя в этом году не будет.

2. Вездеходы МУСХП "Корат" (Провиденский район)

Завтраков в тундре бывает два. Первый ранний завтрак проходит после подъема. Чай, ландорики (пышки из дрожжевого теста), сливочное масло, иногда печенье с вареньем и сгущёнкой (этот сладкий период бывает не долго, как раз после приезда вездеходов из посёлков). Также на завтрак может быть плов, каша или макароны с мясом. За завтраком особо не разговаривают, ибо ещё утро, ничего не случилось и говорить ещё не о чем, да и не охота утром разговаривать. Утро оно и в тундре не самая приятная часть дня. Едоки перебросятся несколькими дежурными фразами о погоде, дежурстве в стаде (конкретизируя кто едет, хотя это всем известно) -  вот и весь разговор.

3. Лёха следит за костром

4. Внутри яранги

5. Завтрак в яранге

Вездеход это всегда праздник. Это частичка того, большого мира, в который всех тянет.  Кто-то  мечтал бы остаться в посёлке жить, кто просто съездить на побывку, на неделю-другую. Даже те кто не мечтает никуда уехать, а таких единицы на всей Чукотке, всё равно вездеход воспринимают как праздник. Потому что вездеход привозит еду, новости и снаряжение. А без всего этого в тундре не выжить. Теоретически возможно, но на практике пуповину цивилизации  уже не обрубить. Романтики с большой земли представляют себе "детей природы", которых жадно поглощает цивилизация, заманивая их в свои сети пороками и обществом потребления. Другие романтики, из числа местной интеллигенции, живущие в больших чукотских городах, призывают молодёжь вернуться к корням, в тундру, заниматься оленеводством. И если в советские годы эти призывы были ещё как-то объяснимы, зарплата оленевода была одной из самых высоких по стране, то сейчас эти лозунги не более, чем насмешка: в лучшем случае 25-30 тысяч рублей зарплата, а чаще всего не дотягивает и до 20 тысяч. Без женщин, дискотек, интернета и банального тёплого унитаза тундра не выглядит привлекательным местом для прожигания молодости. И материковские и чукотские романтики не знают, либо уже забыли, что романтики в тундре ровным счётом ноль. Выживания - сколько хочешь, но не романтики. Без цивилизации, без социума в населённом пункте оленевод уже не может жить.  Другое дело, что "большой мир", куда стремятся люди из тундры - это чаще всего маленький посёлочек в 200-400 душ населения обоего пола, в котором найти работу, даже за такие маленькие деньги не возможно. Предложи тундровикам подобные зарплаты в посёлке и опустеет тундра. Не вся, но на половину  минимум, а в зимний период так и на 2/3.

6. Вездеход уходит на Провидения

Поэтому вездеход - это праздник, это как Новый год, только лучше. Лучше вездехода в тундре только вертолёт, потому что вертолёт это чудо. Все чудеса случаются на небесах или приходят с небес. Вертолёт это не просто ниточка с большим миром это канат в космос. Космос больших городов (чукотского масштаба). Но у провиденских оленеводов чудес уже давно не бывает. Ничто не нарушает безмятежный ход времени, которого, как известно, в тундре нет.

Вездеходы ушли. Они как корабли, приходят или уходят, но всегда возвращаются и осознание этого делает жизнь в тундре веселее. Пусть даже через месяц или год, они снова придут и снова будет праздник...

Каждое утро в стойбище начинается с осмотра "Бурана". Осмотр "Бурана" - это всегда мелкий или капитальный ремонт: проверить катки, натяжение гусок, свечи, ремень это вместо: "Доброго утра, Чукотка". На Чукотке существуют два понятия зимней лёгкой гусеничной техники: "Буран" и снегоход. Снегоход "Буран" - это семантический нонсенс, даже не смотря на то, что по техпаспорту это так. Снегоход - это техника, которая не требует ежедневного ремонта. Другое название снегохода -  "Ямаха".

7. "Осмотр Бурана"

- Ты на снегоходе поедешь или на "Буране"? - стандартная фраза на Чукотке.

Есть ещё промежуточное эволюционное создание, даже не создание, а недоразумение - отечественный снегоход "Стелс Росомаха". Внешне похож на снегоход,  по факту хуже "Бурана". В бригаде "Росомаха" - это конструктор для взрослых мальчиков, вызов чукотской тундровой смекалке и техническому гению. К "Росомахе", как к тренажёру ежедневно подходит тот или иной мужчина свободный от дежурства и пытается привести его в чувство. Чаще всего интимом с этой техникой занимается Толян. Иногда ему даже удаётся его завести и сколько то проехать, но почти всегда приходится возвращаться пешком за "Бураном". Как бы не хаяли "Буран" владельцы снегоходов, а в тундре это рабочая лошадка: неприхотливая и ремонтирующася "на коленке".

После завтрака и осмотра "Бурана" трое мужчин (один водитель и два пастуха) уезжают в стадо. Стадо находится за сопками, километров в 15 от стойбища. Каждый день, в любую погоду, в стаде дежурят пастухи. Обычно два, но иногда и по одному (пастух сам высказывает желание дежурить одному освобождая напарника). Сейчас "жаркая" пора - отёл, рождаются телята. Погода не самая мерзкая, но приятностей мало: сильный ветер и слабоминусовые температуры, гораздо хуже, чем просто мороз для новорожденных оленят.

Отёл только для оленеводов жаркая пора, для всех остальных обитателей тундры это пиршество. В радиусе нескольких километров от стада собирается весь животный бомонд провиденской тундры: волки, росомахи, лисицы, песцы, вороны и бурые медведи, проснувшиеся как не кстати рано. Все хотят урвать, в прямом смысле этого слова, кусок "оленьего пирога", а лучше послед - оболочку в которой родился оленёнок. Вкуснотища необыкновенная, в последе дикое количество питательных веществ, которые необходимы важенке для лактации. Все животные рады полакомиться этим последом: от хищников и воронов, до самих же оленей, яловых оленух, которые не моргнув глазом, если представится возможность, сожрут его у своей разродившейся соплеменницы.  Этой ночью то ли росомаха, то ли песец рванул послед у одной из важенок, разодрав часть внутренностей и вызвав кровотечение. Важенку пришлось зарезать, так же как и оленёнка, который хоть и не пострадал, но без мамки все равно бы не выжил. Сильный падёж новорожденных телят. Каждый день один-два. Чуть позже станет теплее и сохранность будет выше. Волки тоже не дремлют, режут. Но у них сейчас праздник -  откол. И они большей частью ушли за отколом. А ещё босоногий наведывался, небольшой может быть трёхлетка. Разогнал стадо, задрал телёнка. С патронами в бригаде не важно, всего 4 штуки от карабина. Впрочем, хорошо с патронами здесь бывает редко, потому что если они есть, с 90% вероятностью, что любое замеченное животное на расстоянии выстрела будет убито. И не важно была в этом необходимость или нет.

8. Привезли тушу оленя из бригады. На этих волокушах отвозят смену на дежурство в стадо, на них же везут и мясо

Сменщики попьют чай с дежурными, обсудят новости произошедшие за сутки и "Буран" забрав отдежуривших поедет обратно на базу. Тем временем на базе женщины занимаются по хозяйству, проветривают ярангу или дом, убираются. Часов в десять -половине одиннадцатого, после приезда смены, начинается второй завтрак. Он проходит уже в более весёлой обстановке. Уже есть новости, которые можно обсудить.

9. Айпоп вернулся с дежурства и привёз мертвого оленёнка. Мясо оленёнка считается самым вкусным

10. Наступил день

День

Чёткой временной границы между утром и днём в стойбище нет. Условная граница проходит между первым и вторым завтраками. Жители стойбища, по сравнению с офисными работниками - счастливые люди. У них нет строго распорядка дня, запротоколированных служебных обязанностей и надзирающего ока сурового начальства. Это свободные люди, во всех смыслах этого слова. Их главная задача - жить. И все действия жителей стойбища направлены на реализацию этой не хитрой, но очень сложной задачи.

Жизнь в тундре без оленя не возможна. Поэтому вся жизнь "крутится" вокруг стада. Рядом находится стадо или  далеко не важно, важно его сохранить и приумножить. Поэтому ежедневно в стадо на дежурство отправляются пастухи. На взгляд обывателя работа пастуха не хлопотная: знай себе ходи вокруг стада и отпугивай своим видом или ружьём хищников. Разумеется это не так. Пастух это военный стратег. Его солдаты - олени. Против оленей в тундре "воют" два главных "врага" - погода и хищники, при чём воют в тандеме. Задача пастуха-стратега сберечь свою армию. По большому счёту олени выживут и  без человека. Пусть не в таком количестве и не в этом месте. Но вот человек без оленей в тундре не выживет. Поэтому нужна стратегия. Над вершиной дальней сопки начали кружиться облака - жди завтра пургу. Нужно увести стадо в такое место, где есть необходимый корм и чтобы олени не разбрелись, потому что не дай бог волки, а волки обязательно в пургу будут, олени в панике разбегутся. Значит  нужен распадок,  но не абы какой, а закрытый от грядущей пурги. Но с пургой не так сложно, как в целом угадать место зимней кочёвки. Будет или нет гололёд в тех местах, куда приведёшь стадо? Летом нужна своя стратегия от овода и грибов. От первых олени щимятся куда глаза глядят, ко вторым наоборот бегут как потерпевшие. Ходи потом, собирай их по всей тундре. Кормовая база, где что растёт - важнейшая летняя забота оленевода. Ягель всем хорош, но зимой, летом оленю нужна травка, причём разная в разные месяцы от этого зависит упитанность стада. Очень много нюансов в работе оленевода. О них редко говорят, это как само собой разумеющееся. Многие оленеводы даже и объяснить толком не смогут для чего они делают то или иное действие, оно в подсознании, на уровне рефлексов и интуиции, "нужно туда" или "нужно делать это".

Но в стаде на дежурстве всего один или два пастуха. А что же делают остальные? Правильный ответ - создают комфортные условия жизни в тундре. Или пытаются это делать. На вопрос почему эти люди счастливее офисных работников ответить просто, их работа не связана с абстрактным делопроизводством - основание пирамиды Маслоу: еда, тепло, безопасность. В переводе на язык действия: приготовить еду, принести воду и дрова, починить одежду и жильё. Выполнять эту работу может быть физически сложно, но испытываешь от этого удовлетворение, а главное не возникает вопрос: зачем это нужно? Стоит всего на пару дней забить на эти "милые хлопоты", как качество жизни окажется на нулевой отметке.

В стойбище две яранги и дом. Это три автономные хозяйственно-бытовые единицы. Это своего рода конфедерация, каждый живёт автономно со своим уставом и правилами.  Общее у членов конфедерации - выставлять рекрутов-оленеводов для окарауливания стада.  Главой каждой хозяйственно -бытовой единицы является хозяйка (яранги или дома). В яранге может проживать и несколько женщин, но одна будет всё равно старшей. Женщина следит за жилищем, занимается починкой одежды и стиркой, готовит еду и иногда пилит мозг своему мужчине. Женщина она и в тундре женщина.

Мужчины в стойбище это не грозные воинственные чингачгуки, живущие по чукотскому домострою, а очень смирные, порой кажется что даже "затюканные" обитатели яранги (дома). Равноправия в тундре нет и быть не может. Стойбище - женское царство, стадо - мужское. И ни одна из сторон во вменяемом состоянии не будет претендовать на лидерство на чужой территории. Но ценность мужчины в традиционной среде обитания всё же выше, чем женщины. Поэтому в жилище, пусть даже  и формально, мужчина является главой. Это главенство, в первую очередь, в части "последнего слова", это право остаётся за мужчиной. Но правом эти мужчины пользуются крайне редко.

Женщина в жилище - генерал. Мужчины на подхвате. Лёд и дрова - мужская обязанность.  Строгих распределений обязанностей между мужчинами в одном жилиье в выполнении той или иной работы нет. Один может всегда носить лёд, другой дрова (ветки). Регулярность работ тоже не регламентирована, особенно в части дров. Они нужны всегда. Деревья на восточной Чукотке не растут, поэтому "по дрова" ходят в кустарниковые заросли. Наличие кустарника является ключевым фактором в выборе места для стойбища. Вода при этом - по умолчанию, потому что кустарник растёт исключительно вдоль рек. Наломать дров при "дровяной повинности" на Чукотке не получится, потому что в дело идёт только  хворост - сухие ветки. Заготовщик прочёсывает кустарник в поисках сушняка. Всё это складывается в охапку, верёвкой, длиной в пару метров, связывается особым образом (подобная скрутка имеет своё чукотское название, но я его не запомнил). Верёвка связывается определённым образом, так что спереди остаётся небольшая петля. Охапку  поднимают с земли лёжа, продев петлю через голову и закрепляют на груди. Руки при этом получаются свободными. Так как сушняка, да и в целом кустарников вокруг стойбища ограниченное количество, расходуют их экономно. Пионерских и даже туристических костров у оленеводов вы не увидите. Даже если они собираются уходить, а собранных веток будет целая гора,  жечь их  они не будут. Оставят их  впрок, "на потом". Даже если  они сюда не  придут. "После нас хоть потоп" - это не про людей тундры.

2. Кустарниковый "лес"

3. Чукотский способ переноски сушняка

С водой зимой просто - её надо колоть. В смысле колоть лёд. Снег для растопки не годится, слишком низкий КПД. Льда можно принести много и впрок, сложив куски льда  возле яранги (дома). Лёд для растопки будет мелко наколот, кусочками не больше спичечного коробка. Так он быстрее растает. В доме постоянно работают две керогазки, поэтому с водой в доме проблем нет. Её специально не топят. Просто заносят лёд сгружают в бидоны из-под молока (36 литров) и он постепенно тает. Такая мелочь, как большое тёплое пространство, в условиях тундры является огромным достижением цивилизации облегчающим жизнь, как хозяйке, так и всем её обитателям. В яранге с наличием большого количества воды проблематичней. Тепло в яранге только в пологе, небольшом помещении 2х3 или 2х4 метра. В пологе спят, а в холодное время года там и едят. В пологе тепло также как и в доме, но беда в маленьком пространстве, в котором отсутствует место для лишних вещей. Поэтому вода плавится в чайнике подвешенном над жирником или свечкой.

4. Степан колет лёд

Понятие чукотская кухня весьма условно. Высокой кулинарии в тундре не было, да и не могло получиться. Блюда разумеется есть и большей частью это разная степень обработки мяса оленя. Оленина бывает только варёной, всё остальное: жаренная или запечённая от лукавого. В этом догматизме не только вкусовой детерминизм, но и исторические предпосылки - сварить энергетически проще, чем пожарить, особенно когда отсутствовали сковородки и кастрюли (для правильной прожарки нужны хорошие дровянные угли, маленький чукотский костёр и толстый слой углей - антогонисты). К тому же жаренная пища - не живая. Оленину всегда варят "с кровью": сверху приваренная, внутри сыроватая. Современная кухня в тундре изобилует блюдами советской поваренной книги: пловы, рассольники, борщи, щи, макароны по-флотски и т.п. Овощные ингредиенты извлекается из банок с аналогичными названиями на этикетках. И если турист-этнограф в первые два дня просит исключительно традиционные чукотские блюда, т.е. варёную оленину, то через несколько дней первым тянется за добавкой классической советской столовки. Кроме оленины очень котируется  рыба и дичь: зайцы, птица, баранина. Не часто, но регулярно оленеводам привозят мантак, копальхен, нерпятину и другие вкусности с побережья, чему оленеводы рады не меньше, чем морзверобои оленине. Хлеб в тундре, такая же насущная пища, как и в городе. Хлеб могут печь в формах, но чаще всего его заменяет выпечка: ландорики или каупаты - из дрожжевого теста или кав-кавы - из пресного. По форме, изделия из дрожжевого теста, могут быть в форме толстых лепёшек или пончиков.

5. Тоня готовит ужин

6. А зайцы в ближайшее время едой оленеводов не станут. Патронов нет

Если есть дрожжи, то... Да, гонят. Алкоголь - очень больная тема на Чукотке. О ней говорят либо в крайнем негативе, либо не говорят вовсе. Особенно, что касается алкоголя в тундре. Оленевод - не святой, он тоже человек. И выпить любят все, может быть за малым исключением. Алкоголь в тундре бессмысленен и беспощаден, как и окружающая действительность. Также бессмыслены и разговоры, кто принёс алкоголь на Чукотку. Алкоголь - это такое же благо и зло цивилизации, как спички, огнестрельное оружие, лекарства, продукты длительного хранения, техника. Алкогольные напитки (водка, брага, спирт, денатураты, одеколоны) в тундре пили и будут пить. Это не хорошо или плохо это факт. Алкоголь в тундре это одно из немногих развлечений, как бы странно это не звучало. Один день в тундре прекрасен, "день сурка" нет. И алкоголь один из тех знаковых моментов в жизни тундровиков, как приезд вездехода, встреча новых людей (что почти одно и то же) и побывка в посёлке - все эти события являются красными днями в календаре. Это вехи отмеряющие единообразный образ жизни.

Рыбалка - одно из любимейших занятий оленеводов. Заприметив по осени речные ямы, со становлением реки тундровики начинают их искать. Летом рыбалка богаче и интересней, зимой ловится "форелька" - ручьевой голец, чуть больше указательного пальце длинной. "Шмакодявки", как говорит Айпоп.

Однажды Айпоп на яме поймал две крупных мальмы, килограмма по два каждая. У мужской части стойбища начался зуд. Обычно на рыбалку отправляются после второго завтрака и могут рыбачить без обеда до ужина. Но чаще рыбалка занимает два-три часа. Ранняя весна уже почти вскрыла Чаатамье. Мы с Айпопом идём на его яму. Это может быть последняя в этом сезоне рыбалка, так как с каждым днём льда на реке становится всё меньше. Так и оказалось. Остался единственный снежный мост через реку. Единственный на яме. Чуть позже на рыбалку пришли Шаман, Елизар и Алёсик. Шмакодявки никому не интересны, все ждут мальму, которая весной скатывается в море на нагул. Но мальма торпедой  пролетает возле снасти. Клюёт только мелочь. Шаман примастился на снежном выступе, который повис над ямой. Несколько дней назад я там поймал хороший полутора килограммовый экземпляр. Шаман увлёкся рыбалкой и, как следствие, оказался в воде. Благо выступ был не над самым глубоким местом, всего по пояс. Но купание в одежде не приятно. Хорошо, что весна, тепло на улице.

7. Айпоп собрался на рыбалку

8. Степан и Лёха рыбачат на трещине

9. Шмакодявки (ручьёвый или карликовый  голец)

10. Улов

11. Айпоп на "крайней" яме. В этот день он утопит здесь чумичку (поворёжку), когда будет вычёрпывать  из лунки шугу

12. Шаман над ямой

13. Через полчаса лёд под Шаманом провалится

Уже несколько дней на улице держатся плюсовые температуры. Поле вокруг яранг растаяло и начался "паводок", яранги начало подтапливать. Воды не много, но с ней нужно бороться. Подол яранги поднимается, изнутри достаются мешки с продуктами и вещами и выкладываются на просушку на стеллажи, устроенные на бочках. Нужно что-то делать с лужей возле входа в ярангу. Айпоп берёт в руки ломик и долбит канавку. Полностью осушить лужу не удалось, но воды стало заметно меньше. Ещё через два дня лужа исчезнет.

14. Айпоп долбит канавку для спуска воды

15. Вытаскивают вещи на просушку

16. Шкуры на просушке

Пока тепло и нет ветра можно заняться починкой летней покрышки яранги. "Я её слепила из того что было"  или "бабушкино одеяло"- это про летнюю покрышку от яранги. Покрышка, как и яранга достались Галине ещё от бабушки. Порезы и рваньё тщательно зашиваются с наложением лоскутов. Основной материал покрышки - брезент, но за неимением оного в ход на заплатки идёт всё, от курток до баннеров содранных пургой и привезённых из Провидения. По хорошему,  раз в несколько лет, покрышку нужно менять. Но покупать брезент придётся за свои деньги, предприятие на это денег не даёт. Да и в свободной продаже брезента в таком количестве нет. Его нужно заказывать в навигацию из Владивостока. В общем, покрышка эта будет служить ещё не один десяток лет. Пока Галя чинит покрышку мы с Шаманом распутываем верёвки из такелажной сетки. Сетку во время шторма выбросило на берег, а потом её привезли в бригаду. Починка покрышки займёт не один день. Время ещё есть, лето наступит не скоро.

17. Покрышка (половинка, их на яранге две)

18. Галина ремонтирует покрышку

19. Шаман распутывает сетку на верёвки

После обеда Толян и Ёжик вновь пытаются реанимировать генераторы. Их два и оба не работают. Это уже не первая попытка их починить. Шайтан-машина уже три раза была перебрана, но выдавать напряжение отказывается. Елизар нашёл какую-то пружину и нарезает из неё колечки для цепочки или брелка, он ещё не решил что это будет. Потом, когда  батарея на телефоне разрядится, от прослушивания музыки, он садится за динамо-машину и часа два заряжает телефон. Лёха меня обучает собирать аркан "провиденским способом". До этого я знал "амгуэмский" и думал, что это единственный способ  правильно его собрать. Лёха объясняет, что способов несколько и каждый оленевод собирает как ему показали в детстве. Событийный минимализм и огромное количество свободного времени - верные спутники занятий  по конструированию или ремонту чего бы то ни было.

20. Толян и Ёжик ремонтируют генераторы

21. Елизар занимается "рукоделием"

22. Зарядка телефона при помощи динамо-машины

Ежедневным развлечением является выход в эфир -  слушание рации. Собственно в эфир мы не выходим, то есть попытки делаем каждый день, но контора нас не слышит, как и мы контору.  Приезжал директор, сказал, что нужно покрутить антену. Антену крутили и так и сяк, но толку ноль. Есть подозрение, что дело в рации в конторе. Зато мы (и нас) слышим всю Чукотку. Рация здесь вместо телевидения. Кого-то слушающие знают, но большая часть им не знакома. По делу в эфирных выходах говорят пару минут, потом обо всём на свете, но больше о личном:

- Как Зоя?
- Нормально.
- А Лёха как?
- Тоже нормально, приехал. Как у вас погода?
- Нормально, дует маленько, а у вас?
- Тоже дует.
- Ленка хорошо учится?
- Да, нормально.

Вся Чукотка сидит вокруг своих раций и слушает. И радуется, что у Лёхи с Зоей всё нормально и что Ленка хорошо учится. А вот что "маленько дует" это не очень хорошо. При чем, где дует не важно, потому что "маленько",  по-чукотски,  в эквиваленте  белого человека уже пурга.

Неожиданно в эфире звучит женский голос. По контексту понимаю, что это Мухаморка, метеостанция в центре Чукотки. А у рации - Настя Красноштанова. С ней и её мужем Андреем, начальником метео, молодой супружеской парой, я познакомился в прошлом году, на сплаве. Чёрт подери, это ж надо, Мухаморку слышу - фантастика! У меня с собой есть спутниковый телефон и я могу позвонить хоть в Калининград, но это не так удивляет, как этот голос доносящийся из усть-бельской тундры. И мне всё равно о чём говорит Настя, просто сижу и слушаю. Если Настя говорит, значит у них там всё нормально. Также нормально как у Лёхи с Зоей.  Слушаю с улыбкой на всё лицо. Потом я буду показывать оленеводам фотографии с телефона сделанные на Мухоморке, а они будут удивляться деревьям в два обхвата растущих там. А Провидения, как вчера, так  и завтра мы не услышали...