Максим Коптелов, Латвия: независимость нашего государства стоит 60 часов исправительных работ

До сих пор власти Латвии ограничивались преследованием идейных борцов с этнократическим режимом. Теперь они взялись за обывателей, чтобы все знали — с этнократией шутки плохи.

26 февраля суд Курземского района города Риги вынес обвинительный приговор Максиму Коптелову (на фото), опубликовавшему шуточное обращение «о сборе подписей о вступлении Латвии в состав Российской Федерации», и приговорил его к шести месяцам тюремного заключения. Интервью с осужденным публикует на своих страницах интернет-портал BaltNews.lv. Записал Александр Малнач.

— Вас теперь журналисты рвут на части?

— Разрывают некоторые. Особого рвения нет, но определенный интерес есть.

— А чего не пошли на прямой эфир LTV7?

— По-моему, LTV7 планировало нападение на меня в группе приглашенных лиц. У них была своя задача выставить меня в дурном свете.

— Почему вы так думаете?

— Таков их общий формат. Изначально информация подавалась латышскими СМИ необъективно. Многие латыши, хотя и не все, радовались вынесению такого приговора, отказываясь видеть в составленном мной обращении шутку.

— Но в студии LTV7 собрались не латыши, а юристы, правозащитники, эксперты. Чем вас не устроило их общество?

— В этом кругу меня выставили бы как какого-то провокатора, а в такой роли у меня желания выступать не было

— А в какой роли вы хотели бы выступить?

— В моём обращении (BaltNews.lv сообщал, что по информации Полиции безопасности, петиция на avaaz.org о присоединении Латвии к России до сих пор доступна на сайте, потому что ее содержание не противоречит законодательству США), в этом тексте изначально подчеркивалось, что это шутка. Я даже согласен, что для кого-то это жёсткая шутка. Согласен, многим она не понравилась, но в тексте на это указывалось. Поэтому я и извинился заранее перед теми, кого она обидела, и кто её недопонял. Но на самом деле это шутка.

— 8 марта исполнилось ровно два года со дня вашей шутки. Что же вас подвигло именно в этот день сделать "подарок" латвийским женщинам и не только женщинам?

— На 8 марта это выпало случайно. А вообще моя деятельность связана с созданием чего-то нового. Как режиссёр и попутно сценарист документально-художественных и художественных фильмов я пробую себя в разных жанрах, начиная с триллера и кончая комедией. Для меня придумать что-то с нуля — не новость. Это маленький кусочек того, чем я занимаюсь профессионально. В таком русле я и написал этот текст.

— Почему вы тогда пошутили не на тему 8 марта, а именно в политическом направлении?

— Именно в тот период это была актуальная тема. Политика в те дни была в фокусе внимания во всём мире в связи с печальными событиями на Украине и…

— …Радостными событиями в Крыму?

— Да, и радостными событиями в Крыму. Я согласен. Как есть, так есть. Кто-то с этим не согласен, называет это аннексией Крыма. У каждого своя правда. Но правда, к сожалению, может быть только одна. Значит, одна из сторон ошибается. Две правды быть не может.

— Но актуальность вопросов геополитического плана в тот момент не объясняет содержательную строну вашей шутки. Вы написали, что это шутка, но сам-то по себе текст не шуточный: «Если Латвия снова войдёт в состав Российской Федерации (что не совсем верно, поскольку Латвия никогда не входила в состав РФ — А. М.), у всех жителей Латвийской республики откроются громадные перспективы развития, намного большие нежели при нынешнем нахождении в Евросоюзе». Почему вы так считаете?

— Я так даже не считаю. Даже мне это не видится реальным, чтобы при вхождении Латвии в состав России всё изменилось бы к лучшему. Думаю, уровень жизни не поднялся бы. Зная обстановку в России, где я часто бываю, и в Латвии, где я живу, то их даже сравнивать не приходится. Здесь совершенно другой менталитет у людей, чем в России. Скрещение подобных государств было бы очень затруднительно, так как очень различается уровень и образ жизни в России и в Латвии.

— Чем отличается?

— Латвия, как ни крути, более европейская страна. Трудно совместить, скажем, яблоко с апельсином, если их разрезать. А вот яблоки разных сортов совместить можно.

— Но в вашем обращении сказано: «Если Латвия снова войдет в состав РФ и т. д.». Когда-то Латвия уже была под одной кожурой с нынешней Россией, и никому не казалось это соединение противоестественным.

— Мир очень быстро меняется, и для того времени, может быть, всё было довольно схоже. А за последние 20 лет очень сильно поменялся стиль жизни общества в Латвии и России.

— Вы сейчас опять шутите или говорите серьёзно?

— Серьёзно говорю. Россия есть Россия, и российский менталитет есть российский менталитет. А Латвия — это уже Прибалтика. Я сравниваю Ригу с российскими городами-миллионниками, конечно. Люди совсем разные. Очень отличаются даже русские здесь и в России.

— Чем же?!

— Это нужно побывать там. Русские в Латвии более европеизированы. В России более «совдеп», если можно так сказать. Такова общая картина.

— Вам 31 год. Вы говорите «совдеп», который практически не застали. Как вы можете оперировать этим понятием, и что у вас входит в него?

— Более простой народ в России. Он меньше заморочен на новшествах…

— То есть, он шарфики не повязывает на французский манер?

— Да, это одно из отличий.

— Может быть, вы и жаргонизм «совок» употребляете?

— Нет, но в России больше осталось со времён СССР. Латвию как бы больше апгрейдили, и из-за этого общая картинка так отличается.

— Когда вы писали, что «уровень зарплат, пенсий и пособий станет также на порядок благоприятней для проживания» после вхождения Латвии в РФ, это тоже была шутка?

— Это шутка, в которой доля шутки. Насколько мне известно, пенсии в России очень неплохие. На момент написания шутки у нас в Латвии минимальная пенсия составляла около 70 евро. Это катастрофически мало для одинокого человека, особенно зимой. Российские пенсионеры не благоденствуют, но Латвия то — Европа, а для Европы это нонсенс. В Латвии очень большое расхождение между внешней европейскостью и реальным положением очень большой части населения. Очень плохая картинка для тех, кто её видит, хотя очень многие не хотят её видеть. Они сами с нею не сталкиваются и ладно.

— А как это можно изменить? И кто это должен сделать?

— Это очень трудный вопрос. Это решаемо, но этого не происходит. Изменить ситуацию можно только политическими средствами и через государство. Но в европейской Латвии ответственные структуры или не видят эту проблему, или преследуют другие цели. Люди, облеченные властью, преследуют собственные выгоды, думают только о своей собственной пользе.

— Допустим, у вас есть необходимые полномочия. Что бы вы сделали в первую очередь?

— Приоритетом должно стать улучшение качества жизни населения с низким уровнем дохода: повышение размера минимальной пенсии и пособия по безработице. Деньги у государства есть, ресурсы имеются, но используются они нецелесообразно, например, на повышение зарплат чиновникам, хотя госслужащие не нищенствуют и спокойно могли бы обойтись без надбавок к жалованью. А потом надо немного изменить политику государства в отношении России, что позволило бы пополнить бюджет. Латвия очень много потеряла из-за политики санкций. Тот же самый транзит российских товаров приносил очень много денег, от которых Латвия отказалась из-за своей антироссийской политики.

— Ладно, вернёмся к Вашей шутке. Вы допускали, что не всем она понравится. А приходило ли вам в голову, что она может не понравиться правоохранительным органам?

— Такого момента даже не было. Шутка есть шутка. Я даже не представлял себе, что за такое можно уголовно преследовать.

— Тем не менее, в вашем тексте есть ссылка на свободу слова. Шутники обычно не апеллируют к правам человека.

— Предвидел, что кому-то это не понравится, но не Полиции безопасности. Я заранее извинялся перед простыми людьми.

— Всё же возникает ощущение, что вы как-то подстраховывали себя.

— Самое главное — это изначальное указание на шуточный характер текста. А не так, чтобы я стал отмазываться после того, как меня задержали.

— Как произошло ваше знакомство с Полицией безопасности? Наверняка это они проявили инициативу.

— Произошло это год спустя. Никаких писем и повесток не было. Продавал я тогда машину. Как-то вечером позвонил человек по рекламному объявлению, изъявил желание посмотреть машину. Договорились на следующий день встретиться. Приехал утром к торговому центру «Иманта». Подошёл ко мне один человек, а буквально через секунду понабежало ещё человек пять и начали скручивать меня. Скрутили. В первый момент я ничего не понял. Потом один из них показал мне удостоверение сотрудника Полиции безопасности и сказал, что я задержан. По какой причине, что к чему, мне не сказали. Было ощущение, что они сами не знали, за что я задержан. Посадили меня в машину и стали возить по квартирам, где я был прописан. В две квартиры меня привезли, а ещё одну они без меня и без моего ведома посетили. Обыски проводили. Во время обыска я спрашивал их, в чём дело, но они мне не говорили, за что я задержан, а вместо этого выпытывали у меня информацию, типа ты знаешь, за что ты задержан и всё такое.

— Ну, а вы знали, хотя бы догадывались, за что задержаны?

— Я начал в голове прокручивать, из-за чего это могло бы быть. Но они до последнего не называли причину задержания. Я считаю это нарушением процедуры. Грубо говоря, взяли в заложники. Изъяли всю электронику, все носители и телефоны на квартире, где я проживал и где не проживал. Ещё и два гаража обыскали. Что-то потом вернули, а что-то держат у себя до сих пор. Полдня у них ушло на обыски, после чего меня отвезли на допрос и поместили в изолятор. Почти всё это время я провёл в наручниках. Допрос длился около двух часов. Они предложили мне сознаться в желании присоединить Латвию к России. Сулили мне сделку со следствием и небольшое наказание в виде общественных работ. Я отвечать на это не стал; сказал, что подумаю. После чего меня отвезли в следственный изолятор, где я провёл два дня. Потом выпустили.

— Адвоката себе не требовали?

— Не требовал. Я и не предполагал, что могу быть осуждён за такое. Первый раз всё-таки. Я даже не представлял себе, как нужно действовать.

— Из материалов дела вы узнали, как они на вас вышли?

— В том то и дело, что нет. По материалам дела видно, что они запрашивали информацию в Институте математики и информатики Латвийского университета, чтобы как-то меня определить, но это им не помогло. А поскольку это была шутка, я очень многим своим знакомым о ней рассказывал, как русским, так и латышам. Кстати, среди подписавшихся под обращением очень много коренных латышей; к шутке они подошли, как к шутке. Так что очень многие знали. Может быть, кто-то предоставил им информацию обо мне. Я сам даже не следил за дальнейшей судьбой этой «петиции». Для меня это был разовый выплеск… креатива.

Но что интересно. Когда меня уламывали в Полиции безопасности пойти на сделку со следствием, то обещали договориться с прокурором, чтобы он назначил минимальное наказание, а статья 82-я предусматривает штраф, условное наказание, принудительные работы или реальное тюремное заключение сроком до трёх лет. Я договорился о встрече с прокурором, пришёл и тот мне говорит: «Если пойдёшь на сделку со следствием, согласишься, что делал это с целью присоединить Латвию к России, я запрошу для тебя 60 часов, максимум 100 часов общественных работ. И разойдёмся. По минимуму (30 часов) не могу, меня не поймут». Мол, войди в моё положение.

Выходит, независимость Латвийского государства оценивается в 60 часов исправительных работ для одного человека, если исходить из того, что я действительно хотел её уничтожить. Это такая расценка, за сколько можно продать Латвию? Интересный и печальный момент. Но, поскольку я стал с ними бодаться, то после девяти заседаний суда, на десятом заседании мне вынесли приговор — шесть месяцев тюремного заключения. Значит, в случае признания вины, независимость Латвии оценивается в 60 часов принудительных работ, а если не признаёшь себя виновным — полгода тюрьмы.

— Вы расцениваете приговор как мягкий или как жёсткий?

— Как абсурдный. Моё деяние не подпадает под вменяемую мне статью ни субъективно, ни объективно. Статья УЗ карает призыв, а мой текст начинается со слова «обращение». Призыв и обращение — это разные слова и разные понятия. Ни в этом тексте, ни где бы то ни было в публичной среде не говорится о том, что лично я желаю присоединения Латвии к России. И от третьих лиц такой информации тоже не поступало. Только поэтому вопрос можно было бы закрыть. Но какие-то лица в правительстве Латвии заинтересованы в моём осуждении. Не Латвия и не Латвийское государство преследуют меня, а эта крошечная группа лиц.

— Что это за лица?

— Я не знаю. В ходе судебного следствия нам так и не удалось выяснить, кто же инициировал моё уголовное преследование. Ведь, когда только появилась информация о моём шуточном тексте, Полиция безопасности через портал Delfi.lv проинформировала, что заинтересовалась этой шуткой, но о заведении уголовного дела и речи не было.

— Вас эта информация не встревожила?

— Нисколько, поскольку я не видел в этом правонарушения.

— Вы как-то комментировали эту новость?

— Нет. Даже у себя на странице в Facebook ничего не размещал.

— Странное равнодушие к собственному креативу. Как-то не по-отечески…

— Мне было интересно, как эта шутка пойдёт не от моего лица, как она заживёт собственной жизнью.

— Но обращение опубликовано от имени группы на Facebook «Русские в Латвии». Правда, я такой не нашёл.

— Эта группа была Полицией безопасности удалена. Группа «Русские в Латвии» принадлежала мне. Там был очень большой контент, около 7000 подписчиков на момент закрытия. Когда меня привезли в офис Полиции безопасности, передо мной открыли компьютер, сказали зайти в группу и удалить её. «Удалить ты должен сам», — сказали они.

— Почему вы это сделали?

— Я даже сейчас, может быть, и жалею, что это сделал. Может быть, это было неправильно. Но тогда они сказали: или удаляй сейчас, или завтра снова к тебе приедут. Так они мне сказали. Проявил малодушие на тот момент. Надавили. Я чуть-чуть поддался. Это единственный момент, о котором я жалею.

— Правда, что по ходу дела два прокурора взяли самоотвод?

— Да, первые три заседания суда прошли с участием трёх разных прокуроров. Первый прокурор взял самоотвод в связи с уходом на пенсию, а второй самоустранился по неизвестным причинам.

— Как проходили сами судебные заседания? Привлекались ли эксперты?

— Полиция безопасности привлекла двух человек — филолога латышской литературы и юриста конституционного права, выдав их за экспертов. По просьбе моего адвоката, Илоны Булгаковой, их вызвали в суд, однако сертификатов, подтверждающих их включение в регистр экспертов, они не представили. Неподтверждённой осталась и их квалификация в области уголовного права. Они пытались установить, с какой целью я разместил текст обращения, и их заключение было для меня неблагоприятным. Но когда мой адвокат допрашивала их в зале суда, они не смогли со стопроцентной уверенностью подтвердить, что это был призыв и что в моих действиях был состав преступления.

— Как вы оцениваете перспективы своего дела?

— Буду подавать апелляцию, но жду, когда будет получен полный текст приговора.

— Охоту шутить вам не отбили?

— Не отбили. Моё мнение не изменилось, но я оставляю его при себе. Своим приговором они меня не напугали. Если бы был выбор, я повторил бы всё, как было. Никакого преступления я не совершил. Моя позиция ясна с самого начала. Это шутка. Но сам по себе такой нонсенс, как наказание за шутку, за свою точку зрения, даже ели бы она не была шуткой, закрывает рты неугодным мнениям. Теперь любого журналиста, любого человека, разместившего неугодный определенным структурам и людям текст, можно преследовать и сажать в тюрьму. Диктатурой попахивает очень хорошо.

— Кроме шуток, чем по жизни занимаетесь?

— Я учусь на режиссёрском факультете в RISEBA, снимаю художественные фильмы и рекламу. Работаю в Латвии, но чаще всего на российские кинокомпании. Сейчас многие российские компании снимают большое кино в Латвии. Тут и географическая близость играет роль, и атмосфера подходящая — улочки Старого города и всё такое.

— В каких проектах вы участвовали?

— Последний из тех, что вышел на экраны — «Мамы 3» с Гариком Харламовым и Анастасией Заворотнюк. Я там был ассистентом режиссера.

— Не было холодно?

— Очень холодно было. Съемки шли зимой, ночью. Цесис. Латвийская погода. Моросит: то снег, то дождь при температуре от нуля до минус пяти. Восемь часов на улице. Промерзали люди нормально.

— А чем согревались?

— Всем, что греет: чаем и горячительными напитками. После съёмок. И так целый месяц.

— Как вообще с россиянами работается?

— Очень хорошо, и что интересно: в большинстве своём в сфере кинобизнеса на россиян здесь работают латыши — 80-85%, а не русские.

— То есть, синдром Зеленского в Латвии работает только так?

— Только он и работает. Бюджет картины составлял 2 млн долларов и очень большую часть этих денег российская компания Enjoy Movies оставила в Латвии, и именно в руках латышей. Так выглядит причастность России — Москвы — к латышам.

— А вот в Латвии за 200 тысяч сняли документальный фильм «Генеральный план», в котором рассказывают о «пятой колонне», которой Россия даёт деньги на подрывную работу. Как вы оцениваете этот фильм с профессиональной точки зрения?

— В фильме это всё преподнесено как заговор, но явных доказательств почему-то не представлено. Средненькая работа. Взяты моменты видеохроники на темы, которые могут совпадать с интерпретацией авторов фильма, сложены, наставлены тексты — вот и вся работа. Ничего документального, ничего интересного там не видно.

— Чего сами-то в Россию не уезжаете, где «намного больше перспектив, чем в Евросоюзе», судя по вашей шутке?

— Я ещё учусь. Хотелось бы закончить обучение. А так, работать и жить в России мне хотелось бы.

— Чего я вам и желаю