Когда я был маленький, интернета ещё не существовало

Когда я был маленький, интернета ещё не существовало. Не было и доступной мобильной связи. А в телеке было всего 4 программы. По улицам ездили неспешные горбато-покатые троллейбусы, а у автобусов были удивительные фары-глаза. И не было пробок. И дышалось свободно и легко.

По ночам можно было увидеть млечный путь. В самой Москве, никуда не выезжая. Мой друг, дал мне на время сильный биноколь и я впервые в жизни увидел Плеяды. А ещё я увидел галактику. Я тогда впервые в жизни задумался о бесконечности. И было странно. И непостижимо. Так и просидел всю ночь, разглядывая в бинокль ночное, звёздное небо. А ведь хотел то всего лишь подглядывать в окна знакомой девчонки из дома напротив, в которую, как мне казалось по младости лет, я был влюблён. А может и был. Но, как-то по-детски, по-мальчишески.

Я родился в те времена, когда на возникающие у меня вопросы ответ можно было получить непосредственно или у учителя, или у отца, или у матери, или у дедушки, или у бабушки, или у старшего товарища.

Я начинал свою жизнь в эпоху процветания книг и не худых периодических журналов про науку, технику, космос, природу.

И было интересно. И была уверенность. Уверенность в том, что ты обязательно найдёшь развёрнутый и понятный ответ или из книг, или из уст того, кого способен тебе объяснить. Понятно, доступно и увлекательно.

И было общение. Неспешное и последовательное. И хотелось слушать, слушать и слушать. И хотелось задавать вопросы. Много вопросов. Море вопросов. Потому что пока был маленьким, было интересно задавать именно что вопросы.

Когда наш учитель рассказывал нам про космос, про историю, про то, как устроен наш мир, и какое место в нём мы занимаем и к чему стремимся в классе было слышно, как шелестела листва на школьном дворе за окном.

Когда наша пионер-вожатая рассказывала нам про романтику походов, нам потом долго снились палатки и песни под гитару у костра. Походы потом тоже были. И, я до сих пор удивляюсь, они были именно такими, какими мы их представляли себе по рассказам нашей пионер-вожатой. Мне иногда кажется, она своими рассказами даже смогла нам передать и запах хвои и вкус родниковой воды от которой приятно ломило зубы.

Когда мой дед рассказывал мне про свою жизнь, сперва довоенную, потом про саму войну, и как он однажды наступал под Витебском, и как потом лечился в госпитале после ранения, и как потом восстанавливал полуразрушенные хозяйства под Москвой, я еле дышал, раскрыв рот. Это во многом, в последствии повлияло на мой выбор профессии. Я стал офицером. Я не хотел, чтобы в нашу страну опять пришла война и разруха. Чтобы умирали и погибали наши люди. Мне иногда кажется, что я тоже пережил Великую Отечественную. Оказались ли мои сопереживания такими сильными в результате общения с ветеранами войны? Не знаю. Но когда я впервые намотал портянки, одел кирзачи, когда у меня в руках оказалось боевое оружие и приказ совершить маршбросок, а на финише окопаться в полный профиль, а по завершении ещё и заступить в караул, мне казалось, что всё это уже я когда-то проходил.

В военном училище я отучился пять лет. Там наши отцы-командиры и наши военные преподаватели читали нам лекции, проводили групповые и полевые занятия... И было общение. Живое и непосредственное. И было чувство локтя и чувство долга. А одиночек не было практически совсем. Они не приживались. Был коллектив. Все за одного, один за всех. И от этого каждый из нас сам по себе был непобедим. И от этого непобедимыми были и мы все вместе.

И была служба. А потом СССР развалился. Не без помощи, как говорится.

Смутное время.

Гнёт быта, пустой холодильник, поиск денег на жизнь семьи. Работа на стороне. На двух сторонах. Увольнение из армии. Работа, работа, работа, работа...

Дети росли. Отец всё время на работе. Редкие выходные. Потом, конечно, чуток полегчало. Но это было уже потом. Но было уже поздно.

Появился интернет. Доступная мобильная связь. 40 телеканалов в телеке...

И мир очень быстро стал одиноким.

"О'кей, гугл!"

Вот и весь разговор.