Из Монголии с любовью

Пишет Мирослав Митрофанов, политик из Латвии, евродепутат: У этого заголовка несколько значений. Первое связано с лейтмотивом нашей командировки в Монголию — с особым благорасположением Евросоюза к этой азиатской стране. Второе — с моим личным отношением: монголы мне понравились. А третье значение обусловлено симпатией монголов к русскому народу. Каждый раз на вопрос, какой народ и язык им ближе всего, наши монгольские собеседники отвечали — русский! Редкий случай в современном мире.

Моя поездка в Улан-Батор была официальной командировкой — в Европарламенте я назначен заместителем руководителя делегации по сотрудничеству со странами Средней Азии и Монголией. Цель поездки — развивать отношения Евросоюза с Монголией. Это значит — устанавливать контакты с политиками и гражданским обществом, передавать пожелания Евросоюза и корректировать его политику в соответствии с полученной в стране информацией.

Евросоюз относится к Монголии как к форпосту демократии в Азии и как к положительному примеру мирной трансформации посткоммунистического государства.

Принято говорить, что небольшая по населению страна (три миллиона жителей), зажатая между двумя амбициозными мировыми державами (Россией и Китаем), создала удивительно устойчивую политическую систему, при которой соревнование партий приводит к мирной смене правительств. В Монголии — реальный плюрализм мнений и в принципе нет политических репрессий. В результате сформировалось уважение к Монголии, что обеспечило этой стране разнообразную помощь от Евросоюза, отдельных стран ЕС и международных организаций.

Предвосхищая логичный вопрос, скажу сразу, что массированное присутствие Запада не привело ни к каким «цветным революциям».

Во-первых, потому что Евросоюз — это не единственный «третий сосед», как говорят монголы. Их страна виртуозно лавирует между мировыми центрами силами, опираясь попеременно и одновременно на Россию, Евросоюз, Южную Корею, Японию, Турцию и другие сильные страны, способные задержать сползание Монголии в объятия ее южного соседа.

Во-вторых, монголам не нужны «цветные революции», поскольку они сами умеют смещать зарвавшихся политиков. И делают это настолько часто, что попадают под критику со стороны иностранных бизнесменов и дипломатов: «Только подружились с начальником, а он уже… в отставке или сидит! Как можно в таких условиях строить долгосрочные отношения?»

Я не разделяю восторгов западных экспертов по отношению к политической системе Монголии. И дело не в том, насколько она хороша или плоха.

Дело в принципиальном непонимании еврочиновниками факта, что Монголия не занимается копированием западной модели. Она гармонично заимствует элементы западной системы, встраивая их в свою традицию, восходящую к древней военной демократии, чьи правила установил ещё Чингизхан.

Эта система основана на равноправии свободных кочевников, скотоводов и воинов, уважении к их индивидуальным заслугам и следовании простым справедливым правилам. Монголы никогда не были ни рабами, ни крепостными у феодала, и многие вопросы веками решали коллективно. Теперь эту привычку назвали «демократией».

У монгольской демократии есть изъяны, которые являются продолжением ее достоинств. Уважение к силе и простым правилам приводит к тому, что по результатам каждых новых выборов победитель получает всё, и даже то, что не стоило бы ему получать. Я имею в виду тотальную смену работников исполнительной власти сверху донизу.

Победившая партия продает должности в госаппарате, собирая деньги на следующие выборы. Эту проблему монгольские политики признают, но способы преодоления, которые они предлагают, мне не показались убедительными. В частности — перераспределение власти в пользу несменяемой бюрократии. На примере Латвии мы видим, как доминирование бюрократии ведет к трудноизлечимой скрытой коррупции.

О монголах. Конечно, за несколько дней, что мы провели в Улан-Баторе, изучить страну невозможно. Но могу сказать, что люди, с которыми мы общались, вызывали симпатию. Они рациональны и откровенны, но при этом я не почувствовал ни тени заискивания или желания понравиться любой ценой.

У нас была адски плотная программа, включавшая в себя встречи в министерствах и парламенте, а также общение с представителями местных НГО и международных организаций. В памяти отпечатались сотни лиц, голосов и тысячи улыбок.

Что более всего поразило? Меня, как уроженца Прибалтики, сдержанность собеседника не должна удивлять. Но монголы не просто сдержанны в эмоциях, но невозмутимы вообще во всех ситуациях. Я ни разу не видел не только, чтобы кто-то повысил голос, но даже чтобы выразил неудовольствие действиями другого человека. Например, в дикой дорожной пробке, где все перестраиваются хаотично и без предупреждения, многие сигналят, но никто не возмущается, не ругается и не воспитывает друг друга. Надо будет поразмышлять, насколько созерцательный будизм — основная религия Монголии, обусловил эту невозмутимость.

И тем сердечнее открытые улыбки, которые вдруг расцветают на лицах монголов, позволяя понять, что на самом деле общение доставляет им удовольствие и отношение к собеседнику далеко не равнодушное.

Очевидно, я не одинок в симпатии к монголам. Столица Улан-Батор поражает неожиданным космополитизмом. Люди из разных стран мира приезжают сюда работать на время, читать лекции, помогать в работе НГО. Потом они уезжают и… возвращаются уже надолго. И это несмотря на транспортный коллапс и минус 45 в зимнее время!

О самой стране. Я узнал много, но если суммировать, то ситуацию можно описать двумя словами: «болезни роста». Наши монгольские и европейские коллеги говорили по-другому: «страна-подросток».

Я так не могу сказать, ибо монгольская культура молодой не является. Но глобализация и урбанизация настолько быстро меняют условия, что Монголия не успевает к ним приспособиться.

В последние десятилетия экономика быстро растет, что обусловлено спросом соседнего экономического монстра на уголь и цветные металлы. Китай покупает более 80% экспортной продукции Монголии. Соответственно, когда спрос на уголь и металлы падает, то Монголия оказывается без денег и просит международной помощи для спасения бюджета. Потом спрос восстанавливается — и денежный ручей становится вновь полноводным. Но распределяются доходы от экспорта неравномерно — треть монголов живет за чертой бедности.

Другим следствием притока экспортных доходов стал стремительной и часто хаотичный рост столицы — Улан-Батора. За последние десятилетия численность населения столицы выросла в два раза. Не хватает бюджетного жилья, на окраинах, в предгорьях люди живут в домах без водопровода, в том числе в юртах.

Зимы здесь суровые, топят углем. Зимой котловина, в которой находится Улан-Батор, наполняется угольным дымом и смрадом от горящей пластмассы, которую тоже используют в качестве топлива жильцы бедных районов полуторамиллионного города. В результате много случаев легочных заболеваний, особенно среди детей. Зимой многие горожане ходят в марлевых повязках, чтобы хоть как-то фильтровать грязный воздух.

Центр Улан-Батора — причудливое скопище разнородных зданий. Здесь и буддийский храм, и местные разновидности сталинской архитектуры, и унылые панельные пятиэтажки, и амбициозные современные небоскребы.

Городу не хватает грамотной планировки, перспективного видения развития, современных магистралей и общественного транспорта. Очень не хватает метро. В результате улицы до нельзя забиты автомобилями и представляют из себя одну постоянную пробку.

Молодые люди, перебираясь из провинции в столицу, всеми правдами и неправдами выпрашивают у родителей помощь в покупке автомобиля, мотивируя это необходимостью зарабатывать частным извозом. Что-то они, конечно, зарабатывают, но больше понтуются друг перед другом. Ибо машина — признак статуса.

Подводя итог, надо признать, что Монголии не хватает долгосрочного планирования и продуманной политики в сфере градостроительства, охраны окружающей среды и диверсификации экономики. Ставка на добычу природных ископаемых делает экономику уязвимой для мировых кризисов.

Что касается сельского хозяйства, то здесь тоже наблюдаются болезни роста. Монголия — мировой лидер в производстве кашемира. Страна производит большие объемы мяса. За тридцать лет поголовье скота выросло почти в четыре раза. В результате многие пастбища не успевают восстанавливаться и деградируют. Нужны сертификация скота и плановые ограничительные меры по контролю его количества, но по многим причинам у властей до этого руки не доходят.

Об отношении к русским. Некоторые мои коллеги в Европарламенте не очень понимают, почему Монголия не присоединилась к общему антироссийскому хору и не становится в очередь с требованиями извинений и компенсаций за «советскую оккупацию».

Для этой странности есть простое объяснение, которое сторонники антироссийской консолидации в Европе скрипя зубами вынуждены принимать: для того чтобы не попасть под полный диктат со стороны экономического великана — Китая, Монголия должна опираться на стратегические отношения с Россией в сфере безопасности.

То есть дружба с Россией — это как бы противовес растущему влиянию Китая, готового поглотить Монголию во всех смыслах — от экономики до культурной ассимиляции.

Все это так, но есть и более глубинные причины необычно теплого отношения монголов к русским — на протяжении всего ХХ века именно Советская Россия была главным мотором модернизации страны, мостом в Европу.

Современная Монголия — результат самого положительного русского влияния во всем, начиная от алфавита, системы образования, технических стандартов и заканчивая светским характером государства, уважением к науке и открытостью к лучшему зарубежному опыту.

Однако у нас не должно быть никаких иллюзий. Влияние русской цивилизации уменьшается и в Монголии. Молодежь имеет возможность выбирать университеты в разных странах, и получаемое ею образование в том же Китае, Южной Корее, Японии или странах Евросоюза необратимо меняет характер будущей монгольской элиты. Русский язык знают в основном образованные люди возрастом старше 45 лет. Молодёжь лучше говорит на английском. На этом языке проходили все встречи нашей делегации с монгольскими политиками и общественниками.

И о погоде. За три дня мы побывали в четырех временах года, не покидая Улан-Батора. Особо впечатлил снег и мороз в четыре градуса ниже нуля. И это нормально для сентября в Монголии. Потом, правда, ожидается потепление до плюс 14 градусов.

Если принимать в расчет среднегодовую температуру, Улан-Батор остается одной из самых холодных столиц мира. Из-за длинной и холодной зимы, иссушающих ветров и грязного воздуха деревья в городе редки и выглядят нездоровыми. Газонов как таковых практически нет.

Зато много брошенных котлованов и новостроек. Причина парадоксальна: вдруг резко повысился уровень грунтовых вод, фундаменты стали нестабильными. И это не результат ошибки проектировщиков, а последствие глобального потепления. В Монголии средняя температура повысилась не на один градус, как в среднем по планете, а сразу на два. При этом зимы теплее не стали.

А вот летом погода резко изменилась — пошли дожди, и пустыня зацвела. Подземные реки наполнились водой и стали выходить на поверхность. При подлете к Улан-Батору это хорошо видно — пустыня покрыта как бы вздувшимися венами. Станет ли эта аномалия новой нормой — никто не знает.

Мне в Улан-Баторе повсюду попадались названия, в которых фигурировали слова «Чингизхан», «Тенгри» и «Далайн». Кто такой Чингизхан, знают все. «Тенгри» — это «Голубое небо» — по сути, имя божества, которому поклонялись древние монголы, и не только они.

А вот одно из значений слова «Далайн» — это название древнего моря, которое когда-то покрывало территорию Монголии. Потом оно распалось на отдельные озера и пересохло. Пустыня Гоби — фактически дно бывшего моря.

Историю фрагментации Далайна можно прочитать в фантастическом романе «Многорукий бог Далайна» Святослава Логинова. Когда 15 лет назад я прочел этот томан, мне в самом кошмарном сне не могло привидеться, что стану свидетелем предсказанного в романе возвращения Далайна. Воистину, фантасты намного лучше предвидят будущее, чем гадалки и эксперты...

Источник