История Патрисии Томпсон — единственной дочери Владимира Маяковского
В 1991 году 65-летняя профессор Городского университета Нью-Йорка Патрисия Томпсон, в девичестве Джонс, сообщает широкой публике, что ее настоящим отцом был Владимир Владимирович Маяковский, и просит отныне звать ее Елена Владимировна Маяковская. До этого считалось, что детей у Маяковского, который никогда официально не был женат, не было*.
История взаимоотношений родителей Елены Владимировны, как и многие истории кратковременных романтических влюбленностей, полна теплых, но туманных воспоминаний и выводов, которым очень не хватает фактического подтверждения. Многие из описываемых событий известны лишь со слов самой Маяковской или по воспоминаниям ее матери.
Вот несколько фактов. В 1925 году Владимир Маяковский едет в Америку по приглашению своего друга Давида Бурлюка. Маяковский не говорит по‑английски, и ему нужен переводчик. Им становится Элли Джонс, которую совсем до недавнего времени звали Елизавета Петровна Зиберт. Родители Елизаветы Петровны, зажиточные крестьяне из Башкоторстана, потомки немецких эмигрантов, сразу после революции по совету знакомых сбежали в Канаду, а сама Лиза ненадолго осталась в России и работала на благотворительную организацию. Она была хорошо образована, знала несколько языков, в том числе английский. На работе она познакомилась с англичанином Джорджем Джонсом, за которого вышла замуж и уехала — сначала в Англию, потом в Америку. По‑видимому, к моменту встречи с Маяковским с мужем Элли уже не жила, хотя официального развода оформлено не было.
Маяковский провел в США три месяца, в течение которых, утверждает Елена Владимировна, Элли и Владимир не расставались: ходили на вечеринки, гуляли по Бруклинскому мосту и, в целом, вели себя довольно безрассудно. Вот Патрисия Томпсон цитирует мать в своей книге воспоминаний «Маяковский на Манхэттене. История любви с отрывками из мемуаров Элли Джонс»: «Мы уже некоторое время были близки, когда он спросил: «Ты что-нибудь делаешь — как-нибудь предохраняешься?» И я ответила: «Любить — значит иметь детей», он сказал: «О, ты сумасшедшая, детка!»… Уверена: за всю жизнь у поэта не было других трех месяцев полной свободы и абсолютной преданности женщины. Когда мы только познакомились, он пожелал: «Давай просто жить друг для друга. Сохраним все между нами. Это больше никого не касается. Только тебя и меня». Единственное время, когда он жил с легким сердцем и был счастлив».
Фото: РИА Новости
Репродукция фотографии «Элли Джонс с дочерью Патрицией (дочь Маяковского)». Государственный музей Владимира Владимировича Маяковского.
В поздравительной телеграмме к новому году Маяковский просит Элли: «Пишите все. Все. С Новым годом». Некоторые биографы предполагают, что таким образом Маяковский дает ей знать, что в курсе ее беременности. Долгое время, боясь цензуры, Элли не упоминает о своем состоянии («думаю, что понимаете мое молчание»), и только в письме от 6 мая просит прислать ей 600 долларов, чтобы оплатить счета в больнице. Маяковский отвечает: «Не то, чтобы я не хотел помочь, но объективные обстоятельства не позволяют мне сделать то, чего я хочу». Еще бы, НКВД не дремлет.
15 июня 1926 года у Элли рождается дочь, получившая фамилию ее законного мужа — Хелен Патрисия Джонс. Все ласково называют девочку так же, как и маму, — Элли. Письмо Маяковского по случаю рождения дочери не сохранилось, но остался ответ Элли: «Так обрадовалась Вашему письму, мой друг! Почему не писали раньше. Я еще очень слаба. Писать много не могу. Не хочу расстраиваться, вспоминая кошмарную для меня весну. Ведь я жива. Скоро буду здоровой. Простите, что расстроила Вас глупой запиской».
«Рехт (Чарлз Рехт, адвокат, помогавший Маяковскому с американской визой в первый раз. — Esquire) вернется в августе, — пишет Элли дальше. — Уверена, что визу Вам достанет. Если окончательно решите приехать — телеграфируйте. Я же написала свой адрес. Живу в Long Island. Со мной Pat. Она не отходила от меня все это время. Милая. Ждала, ждала от Вас писем — а они у Вас в ящиках? Ах, Влад».
В Америку Маяковский так и не приехал. На одной из пустых страниц записных книжек поэта за 1926 год записано просто — «дочка». Елена Владимировна считает, что этим обращением поэт взывает к своей далекой дочери, которую ему суждено было увидеть только однажды. В своей книге о Маяковском шведский биограф Бенгт Янгфелдт пишет, что, по словам Сони Шамардиной, одной из немногих, кто знал о существовании маленькой Элли, Маяковский признавался ей, что «никогда не думал, что к ребенку можно испытывать такие сильные чувства <…> я думаю о ней постоянно». Тем не менее, он не мог помочь дочери ни материально, ни как-то иначе.
Фото: В. Хоменко / РИА Новости
Репродукция рисунка Владимира Маяковского «Элли Джонс». Государственный музей Владимира Владимировича Маяковского.
Единственная встреча отца и дочери состоялась в сентябре 1928 года. Маяковский приехал в Ниццу, где Элли с дочерью ждала свою американскую визу. Он провел с «двумя Элли» три дня, а 27 октября прислал из Парижа письмо (в адресе — трогательные орфографические ошибки человека, не говорящего по‑английски: Nice, 16 avenue Schakespeare. M-me Elly Jonnes): «Две милые, две родные Элли! Я по вас уже весь изсоскучился. Мечтаю приехать к вам еще хотя б на неделю. Примете? Обласкаете? <…> Целую вам все восемь лап. Ваш Вол».
И больше они никогда не виделись.
В 1993 году исполнилось 100 лет со дня рождения Маяковского. На симпозиуме в Нью-Йорке, посвященному жизни и творчеству поэта, Елена Владимировна выступила с докладом «Что значит быть дочерью Маяковского». К сожалению, сборник трудов симпозиума доступен только в пяти библиотеках США и только в бумажном виде, так что русским читателям остается только гадать, как знаменитый отец повлиял на жизнь своей американской дочери. Очевидно одно — в 1991 году Елена Владимировна вместе с сыном, Роджером Шерманом, впервые приехала в Россию. В Москве они познакомились с родственниками Маяковского, посетили музей поэта на Лубянской площади и его могилу на Новодевичьем кладбище. Томпсон начинает активно выступать, давать интервью, рассказывать заинтересованной прессе о романе своих родителей, о единственной встрече с отцом, которая состоялась в 1928 году в Ницце, о том, что Элли Джонс была самой большой любовью поэта, но отношения были «политически опасные», и он их «прикрывал» громким романом с Татьяной Яковлевой. Томпсон также утверждает, что ее цель — реабилитация отца, который «просто не мог убить себя из-за женщины». В 2003 году выходит русский перевод книги «Маяковский на Манхэттене: История любви», которая была опубликована в Америке в 1993 году. Материалом этой книги послужили разговоры Патрисии с матерью и сами мемуары Элли Джонс, которые та еще при жизни успела надиктовать на пленку.
Фото: Денисов Роман/Фотохроника ТАСС
Патрисия Томпсон с портретом отца кисти художника Бориса Кожевникова в его мастерской.
В книге она подробно вспоминает «длинные ноги» Маяковского и говорит о крепкой связи, на всю жизнь соединившей ее с отцом, — что удивляет, с учетом того, что Томпсон видела Маяковского всего один раз, и то в возрасте двух лет. Однако, если посмотреть на фотографии Томпсон, сходство с поэтом сразу бросается в глаза. Но похожи они, судя по всему, были не только внешне.
Патрисия выросла в Нью-Йорке и в 1944 году окончила школу с углубленным изучением музыки и искусств, любила рисовать, как и ее отец, и имела неплохие способности. В качестве подготовки к карьере юриста получила степень бакалавра в Барнард-колледже Колумбийского университета. Затем она два года изучала юриспруденцию, даже написала черновик диссертации под названием «Источники капитала в международном праве», но так и не защитилась. Во время учебы она начинает работать редактором в разных издательствах, и, видимо, на этот раз нашла свое призвание. В 1960 году она получает степень магистра социологии, в 1973 — защищает еще одну магистерскую по специальности «семейные и потребительские отношения», а в 1980 становится магистром образования по специальности «образовательные программы и преподавание».
Долгое время Томпсон преподавала в Леман-колледже Городского Университета Нью-Йорка. Это, конечно, не самый престижный университет Нью-Йорка, но в числе знаменитых выпускников колледжа — писатель Андре Асиман («Зови меня своим именем»), правозащитница Летиция Джеймс и джазовый музыкант Боб Стюарт. Томпсон всегда называла себя адептом феминистической теории, и сфере ее научных и академических интересов были, главным образом, вопросы образования и гендерные исследования. Например, в разные годы она читала курсы «Еда, мода и феминизм», «Женщины и медиа», «Женщины и власть», «Матери и дочери», «Семейные отношения». С 1974 по 2000 год она активно выступала на семинарах и конференциях с докладами, написала несколько книг и выдвинула философскую теорию гестианского, про-семейного феминизма (от имени Гестии, богини домашнего очага): она утверждает, что стоит отделять домашние отношения от рыночных и что два этих локуса требуют от женщин разного типа поведения.
В последние годы жизни, однако, Елена Владимировна целиком сосредоточилась на памяти своего отца. Около 10 раз она приезжала в Россию, а в 2008 году была удостоена Ордена Ломоносова (вручается «за высокие достижения в государственной, производственной, научно-исследовательской, социальной, культурной, общественной и благотворительной деятельности, в области науки, литературы и искусства»), подтверждающего ее родство со знаменитым поэтом. Скончалась Томпсон 1 апреля 2016 года, немного не дожив до 90 лет, и завещала развеять свой прах над могилой отца. Удалось ли это осуществить, мы выяснить не смогли.
Комментарии
Отправить комментарий