Финский залив теряет рыбу и берега

По решению трех стран — России, Финляндии и Эстонии — 2014 год станет годом Финского залива. Участники трехстороннего сотрудничества намерены провести комплексное обследование состояния залива и выработать хоть какие-то меры по его улучшению. Это решение было принято на фоне как проблем накопившихся, так и прогнозируемых в связи с заявленными петербургскими проектами. Финский залив, по мнению ученых трех стран, находится в критическом состоянии (слово «катастрофа» иногда также звучит при описании ситуации).



Прежде всего, происходят практически необратимые изменения видового состава флоры и фауны, а значит, обедняются рыбные запасы Финского залива - было заявлено на первой научной конференции, посвященной грядущему году. Вторая проблема, о которой не вспоминали несколько лет, после малоснежной и довольно теплой зимы заявила о себе с новой силой — разрушение берегов в Курортном районе.

Вначале осетр ушел, потом сиг, а теперь и корюшка...

По данным ихтиолога, старшего научного сотрудника биолого-почвенного факультета СПбГУ Ирины Мурзы, уловы корюшки за последние десять лет снизились на порядок. «Еще в конце 90-х годов этой рыбы добывали около 3000 тонн, - сообщила она. - А сейчас объем улова чуть превышает 100 - 200 тонн. Более того, 11 - 12 видов рыб уже относятся к исчезающим видам, атлантический лосось, проходящий через залив, теперь остался только заводской, никакого промыслового лова этой рыбы больше не ведется». Причинами снижения улова ихтиолог считает перемещение масс грунтов в Невской губе — вызваны они были главным образом намывными работами в Финском заливе.

Кроме того, отмечает Мурза, рыбу, еще сохранившуюся в Финском заливе, никак нельзя назвать здоровой. «Массово отмечаются изъязвления кожных покровов, нарушена деятельность половых желез, у ряда видов отмечены поражения печени». Сейчас, по ее словам, количество заболевших особей немного снизилось, но еще два-три года назад эти поражения были массовыми.

Любопытно, но проанализировавшая письменные источники — отчеты о продажах и уловах рыболовецких артелей — Анна Сухорукова, представляющая на конференции исторический факультет СПбГУ, выяснила, что в Петербурге регулярно добывали не только корюшку и ряпушку, но и лосося, сигов, окуней, ершей, лещей, щук и плотву, а также таинственную рыбу под названием «мурик», которую историкам идентифицировать не удалось.

В самом заливе у берегов водилась минога. В Лужском уезде вылавливали (не очень часто) еще и осетров, а также некую «балтийскую сельдь». В Ямбургском уезде и Лужской губе — неустановленных лососевых (предположительно — семгу или форель), и рыболовство было одной из основных статей дохода этого уезда. В Нарвском озере добывали салаку, в реке Нарове — лосося, щук, окуней и миног, но после строительства Кренгольмской мануфактуры уловы очень сильно снизились.

Участь петербургских рыболовов, добывающих рыбу в Неве, была нелегкой с самого начала. Самые крупные тони (по словарю Ушакова: рыбачий стан, становище, промысел) в Петербурге первой половины XVIII века находились рядом с Выборгской стороной, на регулярной основе выловленная на них рыба поставлялась в Михайловское училище, для пропитания кадетов. Однако после строительства Литейного моста их пришлось ликвидировать. Были созданы тони и на отмелях Малой Невки, но их владельцы постоянно конфликтовали с военным ведомством, которое тоже желало использовать акваторию. 

Впрочем, рыба, выловленная в регионе, в Петербурге популярностью не пользовалась — в XIX веке этот продукт занимал долю около 6 - 7% в рационе питания. Жители нашего города предпочитали есть рыбу, привезенную с Белого моря, с Волги или из-за границы — этот факт достаточно наглядно иллюстрируют меню ресторанов того времени: в них обязательно указано место вылова рыбы, и Финский залив или Нева практически не упоминаются.

По данным доцента кафедры ихтиологии и гидробиологии СПбГУ Дмитрия Лайуса, уменьшение количества видов рыбы в заливе началось еще до появления Санкт-Петербурга. Так, улов осетровых в Нарове начал снижаться в XV веке и в XVI полностью сошел на нет. «В этом нет ничего удивительного, поскольку осетр — первая рыба, которая реагирует на загрязнения воды», - отметил ученый.  Но стоит отметить, что в Неве этот вид водился еще и в XIX веке, когда промышленность Петербурга начала интенсивно развиваться, и окончательно исчез только в прошлом тысячелетии.

По сходной схеме — к концу XX века — исчезли лосось, семга и угорь. Исключение составили ряпушка и миноги, численность которых менялась циклически, они несколько раз исчезали, а затем появлялись снова. Что касается корюшки, то она не перенесла тяжелого удара — уничтожения нерестилищ, и сейчас ее улов снизился почти катастрофически. «Поэтому в Петербурге и придумали «Праздник корюшки», - рассказал Лайус. - Чтобы привлечь внимание не только к самой рыбе, но и к проблемам ее сохранения». «К сожалению, в раскрутку бренда было вложено очень много средств, а в решение проблем сохранения этого вида — очень мало», - добавил он.

Меняем петербургскую корюшку на мексиканского ротана

Зато, как сообщил старший научный сотрудник лаборатории гидробиологии БиНИИ СПбГУ Александр Анцулевич, в заливе — причем не только у российских берегов - появилось множество чужеродных видов, ранее в северных широтах не встречавшихся. Они прибывают в залив, путешествуя в балластных водах танкеров, и прекрасно приживаются в наших водах. Так, в Невской губе обнаружен китайский мохнаторукий краб, в заливе — множество видов беспозвоночных, раньше тут не встречавшихся, а в теплых водах АЭС в Ловииса (Финляндия) — ротан-головешка, занесенный из Мексиканского залива. «Рядом с ЛАЭС пока его не нашли, - с нескрываемым облегчением сообщил докладчик. - Но успокаиваться рано — на наших глазах биоценозы преобразуются, и сейчас уже можно говорить о смене фауны».

Анцулевич рассказал, что по инициативе ХЕЛКОМ разработана конвенция по балластным водам — они в обязательном порядке должны проходить тщательную очистку, но оказалось, что в мире, а особенно в России, нет достаточного количества очистных установок. «А те, что есть, неизвестно где и как проверялись, - добавил он. - Хотя исследования по очистке балластных вод сейчас проводят даже на Украине. У нас это сделали — три года назад — в первый и последний раз». Между тем, предупредил ученый, Швеция уже в одностороннем порядке приняла требования по балластным водам. Ожидается, что к ней присоединятся и другие страны Балтийского региона. И экологическая проблема может в любой момент стать проблемой политической.

Исчезающие берега



Переживает Финский залив и еще один удар  - после строительства комплекса защитных сооружений (а попросту - дамбы) ускоренными темпами начал разрушаться берег Курортного района. «Скорость отступления береговой линии в районе Комарово составляет до 50 сантиметров в год, максимальная — до 2 метров, - привела цифры Дарья Рябчук, сотрудник отдела региональной геоэкологии и морской геологии ВСЕГЕИ. - И такая картина наблюдается на всем протяжении береговой линии почти до Ушково. Стабильная ситуация только в районе Сестрорецка. Но и здесь она именно стабильная — о наращивании пляжей говорить не приходится». Южный берег залива трансформируется немного иначе — здесь, в районе Большой Ижоры, образуются песчаные косы, причем источником песка служат соседние участки, которые размываются.

Наибольший ущерб северному берегу был нанесен во время наводнения 2006 - 2007 годов, когда в Комарово пришлось даже заново отсыпать пляж. Но в последующие годы побережье практически не разрушалось. Как пояснила Рябчук, в обычное время блокиратором от размывов служит лед, но сочетание петербургских наводнений с теплой зимой оборачивается для курортного побережья катастрофой — размыв берега происходит при подъеме воды на два метра выше ординара и при отсутствии ледового покрова.

После завершения строительства КЗС все проблемы только обострились. «Закрытие створов дамбы привело к тому, что уровень воды в Курортном районе повысился на 30 - 40 сантиметров выше допустимого, и, поскольку эта зима была теплой и бесснежной, началась эрозия берега, - объяснила Рябчук. И напомнила: - О необходимости защиты берегов говорили еще несколько лет назад и в 2008 году даже разработали комплексную программу берегоукрепления, но из-за кризиса об этом забыли».

Надо оценить последствия

«Затопляемое устье реки Невы должно было стать дельтой, а сама Нева — превратиться из протоки, каковой она по сути является, в обыкновенную реку, - продолжил тему  научный сотрудник кафедры геоэкологии и природопользования географического факультета СПбГУ Анатолий Опекунов. - Нагонные волны препятствовали этим процессам. Теперь мы «восстановили справедливость» и получили необратимую ситуцию в Невской губе».

«Самое главное последствие строительства КЗС — нарушение процессов, существовавших в Невской губе, - высказал он свою точку зрения. - Началось заиление, и сложилась  очень плохая экологическая обстановка. Причем тенденции были понятны еще на стадии проекта, в восьмидесятых годах, но экспертизу делали очень ангажированно, поскольку строительство дамбы было политическим проектом, - добавил он. - А в итоге перекрыли поток, и на севере начался размыв берегов, а на юге, начиная с зоны Мартышкино, стали образовываться отмели».

Что касается «Морского фасада», то, по мнению Опекунова, последствия этой «стройки века» еще предстоит оценить. «Я не знаю, что там была за экологическая экспертиза, - возмутился он. - Ее выполняла компания «Конто», которая просто не в состоянии выполнять какие-то исследования, - в ней нет ни одного специалиста по экологии!» Однако, считает он, можно уже сейчас предположить, что после намывных работ будет продолжаться вторичное загрязнение — уже со дна. А экология будет только продолжать ухудшаться.

«Необходимо проводить полноценные комплексные исследования, - считает Опекунов. - Не ликвидировать же теперь дамбу и не рассыпать обратно «Морской фасад», но надо хотя бы подумать, что можно сделать для спасения залива». О необходимости комплексных исследований заявил и профессор геологического факультета СПбГУ, старший научный сотрудник ФГУ НПП «Севморгео» Александр Рыбалко. «Понимаете, после того как дамба была построена, течения в заливе изменились, но ведь никто даже не проверял, как именно, - объяснил он корреспонденту «Фонтанки». - А изменился даже характер наводнений — они стали более продолжительными. Вспомните, как туристы болтались с той стороны КЗС почти сутки», - привел он в пример недавний случай.

При этом все исследования Невской губы и Финского залива выполняются разрозненно, различными научными коллективами - в зависимости от того, кто какой грант получил. Последняя комплексная оценка состояния акватории проводилась силами стран Балтийского региона в 1996 году, но с тех пор акватория изменилась буквально до неузнаваемости. И именно по этой причине научная общественность России, Эстонии и Финляндии намерена объявить 2014 год годом Финского залива и повторить однажды уже проведенный комплекс исследований в расширенном варианте.