Как снимали фильм "В джазе только девушки"

19 марта 1959 года состоялся премьерный показ фильма Билли Уайлдера "Some Like It Hot" более известного в нашей стране под названием "В джазе только девушки". Одной из лучших кинокомедий в истории кино исполнилось 60 лет. Не все знают, что этот фильм снят на чёрно белую плёнку не потому, что он старый. Его изначально задумывали снимать в цвете. Этого и требовал конткракт Мерилин Монро. Но...

Но от идеи снять цветную комедию отказались сразу же, когда посмотрели на первые отснятые в цвете кадры с Джеком Леммоном и Тони Кёртисом - косметика Джозефины и Дафны оказалась слишком "тяжёлой" и выдавала на плёнке слишком заметный и неистребимый зелёный оттенок. Поэтому от цветной плёнки отказались. На руку тут сыграла и стилизация комедии под довоенные гангстерские фильмы. А нам осталось множество цветных и ч/б фотографий со съёмки этой шедевральной кинокомедии, часть из которых мы и увидим сегодня. Заодно узнаем, как снимали это кино и конечно еще раз пересмотрим сам фильм.

История создания фильма «Некоторые любят погорячее» (или как его знают наши зрители - "В джазе только девушки") уводит нас в середину 50-х годов ХХ века, когда режиссёр Билли Уайлдер загорелся идеей снять комедию с музыкой и переодеванием. 

Опытный американский комедиограф, зная о принципах "заимствования" Голливудом сюжетов малоизвестных в США импортных фильмов, положил глаз на немецкую картину 1951 года режиссёра Курта Хоффманна "Фанфары любви". 

Кадр из фильма "Фанфары любви", 1951 год

Интересно, что этот фильм тоже был ремейком! Немецкая комедия представляла собой "пересъёмку" одноимённой французской картины "Fanfare d’amour". А самое интересное, что идею Уайлдеру подкинул его давний приятель Роберт Тоерен, который был соавтором сценария оригинального французского фильма

Кадр из фильма "Фанфары любви", 1935 год

Пересмотрев немецкий фильм около сорока(!) раз, Уайлдер назвал картину "третьеклассной и неописуемо ужасной", но достойной того, чтобы взять из него саму идею - пара нищих, бомжеватых музыкантов переодеваются женщинами, чтобы выступать в девичьем оркестре и заодно "кадрить" соратниц

Взяв в соратники Иза Даймонда, уже к началу 1958 года они сделали основу сценария будущего фильма, так сказать сам сюжет. Но в процессе детальной разработки соавторы увидели нелогичность поведения главных героев. Двое мужчин-музыкантов в поисках работы гримируются и переодеваются в женщин, попадают к ним в ансамбль. Один из них влюбляется в солистку и продолжает скрывать от неё, что он мужчина. По логике он должен был бы сразу поведать свою тайну девушке...

Три месяца ушло не поиски причины нелогичного поведения героя. Дело сдвинулось с мёртвой точки, когда сценаристы придумали «фактор», объясняющий и связующий всех и вся: крутые чикагские гангстеры 1920-х годов, преследующие незадачливых музыкантов. Действие фильма из современности мгновенно перенесли в лихое времечко «сухого закона» и разгула организованной преступности в США

Уайлдер ухватился за идею. Ведь это решение позволяло ему стилизовать фильм под старые гангстерские фильмы и снимать на чёрно-белую плёнку – Уайлдер не любил цветное киноизображение, предпочитая ему графическое, чёткое чёрно-белое. Но за это ещё предстояло побороться

Дело в том, что студией будущая комедия планировалась как фильм высшей категории при соответствующем бюджете: цветная плёнка и обязательное участие звёзд первой величины. 

Когда в мае 1958 года две трети сценария были завершены, начался кастинг актёров на главные роли (к слову, заключительную треть сценария дописывали на протяжении всех съёмок фильма)

На одну из главных мужских ролей – красавца-саксофониста Джо и Джозефины – по настоянию продюсеров был приглашён «оскароносный» актёр, певец и музыкант, сам Фрэнк Синатра! Категорически против его кандидатуры выступил... режиссёр. Уайлдер был много наслышан о невыносимом характере Синатры. Впрочем, великий Фрэнк даже не посчитал нужным откликнуться на предложение (о чём впоследствии жалел). Второй кандидат на эту роль отличался более покладистым характером – молодой, но уже известный Тони Кёртис,. Стать Дафной было предложено Джеку Леммону

Прочие «мужские» вакансии заполнили голливудские ветераны: миллионером Осгудом Филдингом III стал актёр Джо Браун, а боссом гангстеров Коломбо «Белые Гетры» – Джордж Рафт, известный ролями злодеев в криминальных фильмах, при этом водящий дружбу с несколькими реальными знаменитыми бандитами.

С самым главным женским персонажем – взбалмошной красоткой Душечкой – Даной Ковальчик – у творцов возникли самые большие проблемы. Вначале режиссёр мечтал отдать эту роль звезде мюзиклов Митци Гейнор, которая к тому же внешне походила на немецкую актрису Инге Эггер из «Фанфар». Митци не понравилась продюсерам по причине «несоответствия образу». Режиссёр отправил письмо Мэрилин Монро с предложением принять участие в съёмках новой картины. Имея не слишком удачный опыт работы с актрисой, Уайлдер знал о её капризах, привычке спорить с режиссёром, срывать съёмочные графики, но он понимал, что успех будущего фильма во многом зависел от участия в нём Монро. Уже два года не снимавшаяся в кино актриса выразила заинтересованность. Уайлдер отправил пятистраничный набросок текста её роли. После прочтения Мэрилин разозлилась – она хотела исполнять серьёзные роли и избавиться от опротивевшего ей амплуа, а тут ей снова предлагали роль «тупой дурочки-блондинки, которая даже не может отличить мужика от женщины». Мэрилин отказалась. 

Тогда роль Душечки начали «примерять» сначала Элизабет Тейлор, затем Одри Хэпбёрн... Несмотря на «звёздность», молодых красавиц-актрис быстро забраковали: девушкам явно наступил на ушки медведь – ни вокальными данными, ни слухом они не обладали.

Время неумолимо шло, начало съёмок приближалось, а Душечка всё ещё не была найдена. Ситуацию спас писатель-драматург Артур Миллер – муж Монро. Он прочитал сценарий. Написанное понравилось, и Миллер сумел убедить жену в том, что остальные персонажи «не умнее» Душечки, поскольку они также не могут распознать мужчин, «замаскированных» в женщин.

Когда, наконец определились с актёрами на главные роли, примерно за месяц до начала съёмок картины «Не сегодня, Джозефина» (именно таким было рабочее название будущей комедии), новоиспечённые «исполнительницы» главных ролей: саксофонистки Джозефины и контрабасистки Дафны – двое крепких весёлых американских мужиков Тони Кёртис и Джек Леммон – принялись изучать правила женского «дорожного» движения.

Чтобы актёры вживались в образы женщин, носили платья, правильно ходили на каблуках, обрели женскую походку и жесты, кинокомпанией из Берлина был специально приглашён известный женский имперсонатор, трансвестит Барбет (Бабетта). Первые же занятия у Кёртиса прошли отлично – он эффектно смотрелся чопорной Джозефиной, хотя внутренне был крайне скован, чего не скажешь о его коллеге – Леммоне. Здесь было всё наоборот, «Дафна» не чувствовала никакой неловкости ни от платья, ни от макияжа, «она» свободно разгуливала в таком виде по студии и вела себя так, будто всю жизнь носила платья, вот только делал это Леммон абсолютно по мужски.

Все попытки научить его выглядеть настоящей женщиной оказались безуспешны. «Леммон просто невозможен, у него ничего не выйдет, он всё время отказывается делать то, что я ему приказываю», – кипятился Бабетта. На что Джек заявил: «А я и не хочу убедительного перевоплощения в женщину, мы должны изображать двух мужиков, которым неуютно в женском платье». Режиссёр фильма Билли Уайлдер поддержал линию Леммона. Раздосадованный Бабетта покинул киношников через три дня.

Забегая вперёд, сообщу любопытный факт: уже во время озвучки фильма ситуация с перевоплощением мужчин в женский образ вновь повернулась. Кёртис-Джозефина так и не смог убедительно воспроизвести высокий голос и в женской части роли его продублировал актёр Пол Фриз. А вот Леммон-Дафна с озвучанием справился сам на «отлично»

Кроме науки быть женщиной, актёрам пришлось обучаться танцам и музыке – игре на саксофоне и контрабасе и даже заниматься... платьями. Оказалось, что Тони Кёртис работал в молодости в ателье мод. «Джеральдина» осталась крайне недовольна дамскими костюмами, в которых им предстояло играть, и обратилась к режиссёру Уайлдеру: «Кто шьёт платья для Монро?»

Их автором оказался известный в США модельер Орри-Келли. Кёртис настоял на том, чтобы Орри-Келли создал платья и для них с Джеком. Фасон без талии, с длинными рукавами смотрелся намного лучше, и только после этого актёр остался удовлетворён.

Подобрав грим и макияж, надев парики, переодевшись в платья, обувшись в «шпильки», весельчак Леммон предложил Кёртису устроить экзамен: «Тони, давай-ка посетим в качестве проверки женский туалет. Только в соседнем съёмочном павильоне. Узнают нас или нет?». Если в помещении своего павильона их ещё мало-мальски узнавали, то в дамской комнате чужого павильона ситуация изменилась. Актёры подошли к зеркалам и принялись подкрашивать губы и подводить ресницы. Проходившие мимо танцовщицы, ни о чём не подозревая, даже поинтересовались, в каком фильме «девочки» снимаются. Довольные «экзаменом» Джозефина и Дафна показались Билли Уайлдеру. Режиссёр осмотрел сияющих Кёртиса и Леммона и остался доволен: «Сойдёт, «девочки». Не идеально, но приемлемо – вы же в конце концов мужики, которые только притворяются женщинами... Больше ничего не меняйте. Так и будем снимать...». И в этот момент Уайлдер понял – фильму цветным уже точно не бывать. И... обрадовался.

Как я уже говорил, комедия Уайлдера первоначально планировалась цветной. Но сам постановщик фильма не любил цветного киноизображения, предпочитая ему графическое, чёткое чёрно-белое. Вот и нашлась причина отказаться от цвета в комедии по чисто «творческо-художественным» обстоятельствам: после первых же цветных кинопроб косметика Джозефины и Дафны оказалась слишком «тяжёлой» и выдавала на плёнке слишком заметный и неистребимый зелёный оттенок.

«Цветные» проблемы касались напрямую и Душечки – Мэрилин Монро. Контракт со студией-дистрибьютором Fox, которой «принадлежала» актриса, требовал, чтобы она снималась только в цветных фильмах. Уайлдер умудрился «обойти» контракт – он объяснил Монро, что мужчины, загримированные под женщин, в цвете выглядят не как комическая пара, а как «двое размалёванных зелёных геев». Увидев пробы, актриса «в ужасе» сразу дала согласие на чёрно-белый вариант.

Наконец, одна из главных причин отказа от «цвета» – Уайлдер ещё на стадии написания сценария хотел «стилизовать» картину под старые, но бурные «гангстерские» 1920-е годы. Такой шанс выпал

Ну, а в августе 1958 года начались съёмки

Самым первой отснятой сценой 4 августа стал эпизод посадки пассажиров в поезд, идущий на Майами, и его отправление с вокзала Чикаго. Вокзал, выглядевший так натурально, на самом деле был декорацией. Именно здесь абсолютно обалдевшая от походки сногсшибательной блондинки-незнакомки Дафна произнесла знаменитую фразу: «Ты только взгляни... Вот это походочка! ...У неё, наверное, внутри моторчик... Влево-вправо-влево... Никогда, Джо, нам с ними не сравняться...». 

Сцена получалась очень смешной – зрители впервые видели Джо и Джерри, преобразившихся в Джозефину и Дафну, а затем красотку Душечку с «моторчиковой» походкой. Однако самой Душечке сцена категорически не понравилась – Мэрилин считала, что её первое появление в фильме должно быть куда более броским. Режиссёр Уайлдер, памятуя о сложном характере актрисы, решил продемонстрировать внимание к её мнению. На минуту задумался. «Давай-ка ещё дубль сделаем...» – дал команду режиссёр, и, пока Монро шла на исходную точку, он что-то быстро прошептал своему ассистенту – тот фыркнул и передал реквизитору. «Мотор! Камера!.. Экшн!».

Душечка вновь прошла мимо парочки обалдевших «музыкантш» и двинулась дальше, как вдруг из-под вагона неожиданно и мощно дунуло струёй шипящего пара. Перепуганную Монро занесло аж куда-то вбок, и она чуть не полетела на платформу. С неподдельным испугом актриса оглянулась назад и нашла в себе силы пройти ещё несколько шагов. Этот эффектный кадр затем вошёл в картину. А за кадром все мужчины киногруппы хохотали над «шуткой» режиссёра. Рассерженная звезда двинулась к Уайлдеру, а тот проговорил, улыбаясь: «Душечка, ты же сама хотела броское появление...». Тут Мэрилин рассмеялась сама

Всех тяжелей на съёмках пришлось Тони Кёртису и Джеку Леммону. Каждый день, когда им приходилось «становиться» женщинами, они приезжали в студию в 05.30 утра, их тщательно гримировали, делали макияж, маникюр и одевали в дамские наряды, чтобы к 10.00 они были готовы.

Многие часы работы на высоких каблуках нагружали непривычные ноги до такой степени, что в перерывах актёры опускали их для облегчения боли в вёдра со льдом

По сюжету женский джаз-банд под руководством Красотки Сью приезжает на гастроли из снежного Чикаго в солнечную Флориду. В реальности съёмки проходили в противоположной части США – на западном побережье Тихого океана, в солнечной Калифорнии, неподалёку от Лос-Анджелеса.

Съёмки начались со сцены на пляже, где герой Тони Кёртиса (Джо – Джеральдина) впервые предстаёт перед Душечкой-Монро в облике миллионера Джуниора Шелла. 

Мэрилин была в отличной актёрской форме, и эту непростую сцену, в которой только её текста было около сотни строк, она исполнила с первого же дубля.

Режиссёр, имевший уже опыт работы с блондинкой, зная её характер и некоторые её склонности, включая свойства её памяти, мысленно переплюнул три раза через плечо и держал пальцы крестом. Фортуна была на стороне Билли Уайлдера. Но, увы, недолго...

Не прошло и недели, как Монро стала проявлять повышенный интерес к высокоградусным напиткам. Последний год актриса нередко пребывала в состоянии депрессии: трудности в личной жизни, нескладывающийся брак, в начале 1958-го она потеряла ребёнка (выкидыш). На экране всё было простым и лёгким. Что было «за кадром», киношники впоследствии вспоминали с ужасом.

В последний десяток дней натурных съёмок Монро «улучшала настроение» спиртным прямо возле камеры. Начались проблемы со сном (актриса засыпала не раньше четырёх утра) и с памятью.

Режиссёр знал, что Мэрилин, даже без алкоголя, всегда было сложно сконцентрироваться перед камерой и нормально запомнить хотя бы одну фразу своего текста. Уайлдер пошёл на «хитрость» – принялся дробить сцены с её участием на максимально короткие кадропланы. Это помогало мало.

В конце концов, её реплики записывали на листочки и «маскировали» в реквизите, а если этого нельзя было сделать, то текст писали на доске, укреплённой над камерой, на манер телесуфлёра.

В ряде эпизодов фильма (к примеру, в одной из финальных сцен, где Душечка разговаривает по телефону из своего номера) можно заметить, как она водит глазами, явно читая текст. Но это всё были ещё «цветочки» – вскоре киношники отведали и «ягодок» от Мэрилин

Во второй половине сентября группа вернулась в Голливуд и приступила к съёмкам сцен в декорациях. Тут уж Душечка «развернулась» вовсю: спорила из-за каждой сцены, ругалась, продолжая принимать «анти-депрессирующие жидкости» и забывать свой текст. Дошло до того, что киношники стали делать... ставки на то, сколько она испортит дублей, пока скажет простенькую фразу.

Однажды Монро поставила рекорд – в одной из сцен Тони Кёртис должен был надкусывать куриную ножку. Кусать пришлось... 42 раза подряд, ибо партнёрша никак не могла правильно сыграть. Но абсолютным рекордом стали 47 дублей подряд, в которых Мэрилин умудрилась неправильно произнести простейшую фразу «Это я, Душечка».

Мэрилин хронически опаздывала и срывала съёмочный график. Так, в день, когда снималась в декорации большого танцевального зала сложная сцена с её участием, где Душечка должна была исполнять песенку «I wanna be in love», актрису нигде не могли найти. Массовка из 200 статистов в костюмах ждала её весь день. Явившаяся под вечер Монро объяснила своё отсутствие тем, что... забыла адрес студии!

На нервной почве из-за постоянных размолвок Душечки-Монро у Уайлдера появились боли в спине, и он не мог нормально спать. «Мы в середине полёта, на борту самолёта псих, и у него бомба», – так отозвался о ситуации на съёмочной площадке режиссёр в конце октября 1958 года.

Кёртису также пришлось принимать успокоительные препараты. Актёр выдержал лишь благодаря моральной поддержке Дафны – Джека Леммона – и гангстера Коломбо «Белые гетры» – Джорджа Рафта. Леммон демонстрировал полное спокойствие на площадке и понимание проблем партнёрши. И всё же однажды Кёртис в очередном испорченном дубле во всеуслышание заявил Монро: «Да я скорей с Гитлером стал бы целоваться, чем с тобой!». Актёру долго пришлось объясняться по поводу этой фразы перед прессой.

Сцену, где Дафна-Джерри объявляет Джеральдине-Джо о своей помолвке с Осгудом Филдингом III, никак не удавалось отснять. Едва начинала работать камера, вся группа, включая режиссёра, начинала хохотать, глядя на счастливую Дафну, следом не выдерживала Джеральдина – серьёзный Кёртис сгибался пополам и заходился от смеха.

С неимоверным трудом отсняв сцену, после проявки материала Уайлдер пригласил в просмотровый зал тех людей, кто не был занят в съёмке. Едва появлялась на экране Дафна, в зале поднимался хохот, да такой, что не было слышно текста, что произносила «невеста» Филдинга. И тут режиссёр понял, что нужны паузы «для смеха», чтобы будущие зрители смогли «просмаковать» то, что говорит Дафна. Переснимая сцену, Уайлдер всучил Леммону маракасы и велел делать паузы между фразами и трясти «погремушками». Режиссёрская идея оказалась верной, особенно, когда фильм вышел на экраны.

Поскольку сценарий дописывался во время съёмок, появилась проблема – каким будет его финал? Сцена бегства четвёрки героев на моторке была последней не только по сценарию, но и по хронологии съёмок. Сакраментальная фраза Филдинга III «Nobody`s perfect» («У каждого свои недостатки») была придумана давно, но не являлась финальной.

Фильм предполагалось закончить объятиями Джо и Душечки, исчезающими на дне моторной лодки.

В другом варианте все четверо были должны бежать в Латинскую Америку. В третьем – Филдинг оказывался... женщиной! В четвёртом... Уайлдер, учитывая всё более сложное психологическое состояние Душечки-Монро, не стал усугублять ситуацию и решил сделать финальный кадр с «той самой фразой», которая ему вовсе не нравилась. Но когда его отсняли, режиссёр изменил своё мнение.

В конце ноября отснятое и выстраданное Билли Уайлдером детище получило своё настоящее имя – вместо скучноватого «Не сегодня, Джозефина» оно получило броское и пикантное «Некоторые любят погорячее».

О чём это?.. «Странное» название комедии режиссёр позаимствовал. У английской малышни в то время была (а может, есть и сейчас) весёлая песенка о... гороховой каше «Pease Porridge Hot» («Некоторые любят погорячее, некоторые любят похолоднее...»). Комедия, пропитанная смехом, шутками и ребячеством и по духу была в определённом смысле «взрослой иллюстрацией» детской английской песенки.

Источник