Дома терпимости: как работали бордели в дореволюционной Москве

Когда появились первые проститутки, точно неизвестно, но, согласно историкам, продажная любовь уже существовала в древности. Публичные дома в эпоху древних цивилизаций не были постыдным явлением. Цари и императоры зачастую пользовались их услугами, при этом считаясь одними из самых образованных людей в государстве.

Сегодня не часто встретишь словосочетание «дом терпимости». Для современного человека оно осталось в литературе и кино. Этот термин был широко распространен на территории Европы с конца XVIII века, а с начала XIX появился и в царской России. Такими домами называли заведения, где девушки зарабатывали на жизнь проституцией.

Зародился термин в эпоху Великой французской революции, когда общество в стране было наиболее подвержено изменениям норм морали. В Российской империи о нем узнали благодаря Отечественной войне 1812 года. Именно французы повлияли на отношение русского человека к публичным домам.

До войны с наполеоновской Францией в России существовало слово «блудилища», описывающее дома, где царили блуд и разврат. Французский термин «дом толерантности» был переименован в более простой и привычный для наших соотечественников «дом терпимости». Это означало, что общество на тот момент приняло существование таких заведений как данность, пусть и неприятную.

На основе лекции «Московские дома терпимости» известного москвоведа Алексея Дедушкина, рассказываем вам о зарождении и развитии этого явления в столице.

История зарождения домов терпимости в России

На Руси блуд существовал, как минимум, с раннего Средневековья, но публичные дома в современном понимании не встречались до середины XVIII века. Первым документально описанным домом терпимости в России история обязана немецкой барышне Анне Фелькер, которую в народе прозвали Дрезденшей. В возрасте 32 лет она прибыла в Россию из немецкого города Дрезден, благодаря которому и получила своё прозвище.

Прожив несколько лет в России и заработав начальный капитал для открытия бизнеса, она сняла дом на Вознесенской перспективе в Петербурге, где устроила бордель. Девушек для работы она привозила из Германии. В публичном доме было введено абонементное обслуживание. Это означало, что проверенные офицеры могли не просто пользоваться услугами в борделе, но и брать девушек на дом на несколько дней.

Когда на престол взошла Елизавета Петровна, Дрезденша была заключена в Петропавловскую крепость. Часть девушек, находящихся в доме терпимости, отправили обратно на родину, другую часть сослали в Сибирь. Вскоре после закрытия заведения были отрыты новые подобные ему. Несмотря на притеснения со стороны полиции, дело продолжало процветать.

Позже, во времена Екатерины II, был издан указ, согласно которому, пойманные на недозволенной деятельности проститутки подвергались полугодовому заключению в смирительном доме‌, а содержатели домов разврата штрафовались. Задержанные девушки содержались в Калинкином доме в Петербурге и в Андреевском монастыре — в Мосвке. 

Благодаря политике двух правительниц Москва и Петербург были во многом очищены от представителей профессии. Многие из них при Елизавете I были сосланы в Иркутск.

Развитие борделей. Легализация проституции

Николай I решил поставить дома терпимости на службу отечественной казне. В 1843-1844 годах по его указу был создан врачебно-полицейский комитет. Его целью стал контроль деятельности публичных домов. Девушки, занимающиеся проституцией, были поставлены на учёт к полицейским врачам.

Создание легальных домов терпимости, в которых производились медицинские осмотры, расслабляло клиентов. Многим казалось, что в подобных заведениях точно нет опасности заразиться венерическими пакостями. На самом деле, по оценкам врачей конца XIX — начала XX века лишь около трети официально зарегистрированных девушек были здоровы. Такое число больных связанно с особенностями политики легализации. Например, девушка признавалась здоровой после осмотра врачом, который длился всего несколько секунд, согласно нормативам, предусмотренным врачебно-полицейским комитетом.

Смысл реформы заключался в том, что у женщин, хотя бы раз пойманных на платной любви, отбирались паспорта, взамен им выдавались так называемые жёлтые билеты.

Получить обратно паспорт было почти невозможно. Известны единичные случаи возвращения. К примеру, когда родители, потерявшие дочь, возвращали её в семью, или мужчина был готов взять в жёны проститутку.

Жёлтый билет — помимо удостоверения личности еще и медицинский документ. В нём фиксировались регулярные осмотры девушек полицейскими врачами. Девушки получали эти документы на время трудовой деятельности. В них содержались правила, которых должны были придерживаться девушки, работающие по профессии.

Согласно этим правилам, содержатели домов и комнат, куда приезжали девушки, были обязаны не позднее, чем через три часа после прибытия к ним мадемуазели предоставить её документы в полицейский участок. Каждая женщина сопровождались полицией в день приезда на временный смотровой пункт. Все зарегистрированные на ярмарке проститутки-одиночки также были обязаны пройти медицинский осмотр.

Разрешение на право содержания публичных женщин выдавалось председателем врачебно-полицейского комитета на основе предварительного осмотра помещения.Проститутки могли свободно переезжать из одной квартиры в другую, предъявляя домохозяину и полиции только желтые билеты.

На квартирах не разрешалось проводить данную процедуру в рамках политики противодействия коррупции. Для наблюдения за своевременностью явки на смотровой пункт публичных женщин и привлечением к осмотру укрывающихся назначался полицейский чиновник. Девушки, не явившиеся без уважительной причины, привлекались к ответственности.

Илья Глазунов. «Грушенька»

Жизнь девушек в домах терпимости

Девушки в публичных домах во многом были в позиции крепостных. Их загоняли в долги, из которых выбраться было невозможно. Три четверти дохода девушек принадлежали содержательницам домов. Питанием и крышей над головой девушки были обеспечены, но, тем не менее, им приходилось тратить немалые средства на одежду. Соответствие дресс-коду в домах терпимости стоило дорого. Правила запрещали содержательницам обязывать девушек покупать товары роскоши именно у них, но на практике дело обстояло иначе.

Долги узниц достигали 300-400 рублей. Эти деньги во много раз превышали доходы проституток. Публичная женщина в случае беременности или болезни должна была сообщить об этом врачу и воздерживаться от общения с мужчинами. Строго воспрещалось прерывать беременность под угрозой судебного разбирательства.

По закону девушки могли покидать дома терпимости. Денежные претензии не должны были служить препятствием для этого. Только покинуть публичный дом было всё равно практически невозможно. Им попросту было некуда идти. Проститутку мог освободить только мужчина, готовый взять её на содержание. Уйти зарабатывать на улицу — означало понизить статус. К тому же это был быстрый путь в больницу, а затем в морг.

Пожалуй, данный исход событий не относился разве что к иностранкам, которые более ценились русской публикой. Большую часть из них составляли немки. Причем у многих из них были женихи, которые знали о профессии своих невест. В основном эти мужчины были прибалтийскими немцами. Проституция для этих девушек была способом накопления приданного.

Илья Глазунов. «Незнакомка»

«Бланковые» проститутки 

К концу XIX века были не только «билетные» проститутки, но и «бланковые». Бланки были также заменителями паспорта. Данный вид проституции, говоря сегодняшним языком, относился к индивидуальному предпринимательству.

Публичные женщины снимали квартиры в хороших домах и принимали в них своих постоянных клиентов. 

Плата за любовь была в этом случае выше, чем в доме терпимости. Благодаря этим квартирам и идут все возможные легенды о публичных домах в центре Москвы. Дом Бройдо в Плотниковом переулке, построенный Николаем Жериховым, где на барельефах целуются Гоголь, Толстой, Пушкин, часто считают роскошным домом терпимости дореволюционных времён. Только в подобном районе он был запрещён. За открытие подобного заведения владельцы получали бы немалые штрафы, из-за которых могли разориться. Отделка фасадов говорит о том, что там могли находиться квартиры «бланковых» проституток.

Ужесточение законодательства и запрет проституции

В начале XX века законодательство существенно реформировали. В том числе повысилась возрастная планка для проституток. Законный возраст девушек начинался с 21 года. 

С 1903 года врачебно-полицейские комитеты по закону смогли привлекать к ответственности тайных проституток, сутенеров и содержательниц притонов. Они надзирали за легальными борделями, осуществляли осмотр и лечение девушек, а также помогали несовершеннолетним и беременным девушкам возвращаться к обычной жизни.

В адрес городской думы к 1905 году поступило немало прошений о закрытии публичных домов. Прошения эти были нередко приукрашены негативом. Содержатели домов также писали прошения о том, чтобы их не стесняли и не переносили, аргументируя тем, что большая часть населения довольна соседством с борделями.

В 1906 году в элитных районах были запрещены дома терпимости. Однако ситуация оставалась во многом неизменной. К примеру, Маяковский призывал рабочих пройтись вверх и вниз по Цветному бульвару и посмотреть на разврат, который там творится. У писателя Владимира Гиляровского тоже есть зарисовка, где его привели в увеселительное заведение и опоили. Всё могло бы закончиться летальным исходом, если бы он не имел при себе кастета, а также не обладал хорошей физической формой и знакомствами в криминальном мире.

В 1906 году городской думой был принят закон, по которому названия переулков в районе Грачёвки‌ были изменены, чтобы избавить их от дурной славы.

В районе Цветного бульвара и сейчас сохранилась часть построек: здесь находится отделение полиции и пожарная часть. Дореволюционных фотографий этих переулков практически нет, поскольку эти районы представлялись горожанам трущобами. Дома сохранялись в своем первозданном виде до 1970-х годов.

В 1917 году временное правительство объявило проституцию вне закона. Незаконным этот вид деятельности остается и по сей день.

Где в Москве находились дома терпимости

После создания врачебно-полицейского комитета в 1844 году было разрешено открывать дома терпимости только в районе Сретенской полицейской части. Именно врачи, находящиеся здесь, были выделены для осмотров. С 40-х по 70-е годы привод девушек осуществлялся полицейскими. Лечение от болезней было неэффективным, из-за этого учащались случаи уклонения девушек от посещений врачей. Девушка могла прийти к врачу, надев вуаль, чтобы скрыть свою личность от прохожих.

В районах Хитровки и Грачёвки домов терпимости было больше. Особенно — в Грачёвке, одна часть которой примыкала к Сретенской полицейской части. То же касалось Сретенки, особенно — местности между Домняковкой и Цветным бульваром. В этом районе в разные годы находилось до 172 домов терпимости. При входе в такие дома находился шестиугольный масляный красный фонарь на золотисто-желтом шнурке. В этом районе дома терпимости были сконцентрированы до 1 августа 1906 года. Много их было и в Большом Головином или Соболевом переулках. 

Одним из самых знаменитых оплотов промысла на Трубной площади был трактир «Ад». Он располагался в подвальной части и на первых этажах гостиницы «Крым» до 1899. В здании напротив находился один из самых блестящих ресторанов столицы — «Эрмитаж Оливье». В «Ад», конечно, почтенная публика боялась заглядывать, поскольку в нём можно было расстаться с жизнью. В подвальной части помещения были номера для свиданий. Неоднократно от местных домовладельцев поступали жалобы на те кутежи, которые проводились в трактире. После его закрытия в здании открылся Сретенский народный дом — филиал общества трезвости.

Ещё одно известное место, которое описал Гиляровский, находилось в Сухаревском переулке — знаменитый Арбузовский дом, по фамилии содержателя Арбузова. Его также называли Арбузовской крепостью. Крепостями в дореволюционной Москве называли дома, куда полиция заходить не решалась; дома, которые по большей части были населены криминалитетом. Здесь комнаты сдавались «в полсвета». Это означало, что человек жил в комнате с одним окном, которая была разделена фанерной перегородкой, как правило, а иногда — ситцевой занавеской по центру окна. В таком случае, комната была поделена на две части, но бывало, что и углы тоже были отгорожены, разделяя комнату на четыре части. Бывало так, что в двух частях этой комнаты жили бедные семьи с детьми, в третьей — пьяница, а в четвертой жила ночная бабочка, которая приводила клиентов. 

Дом №20 в Головине переулке — с «беременными кариатидами» — прославился как один из самых роскошных домов терпимости того времени. Кариатиды, кстати, сохранились до нашего времени. Раньше в этом доме была великолепная Греческая комната, за которую содержательница дома брала 15 рублей. Названа она была так благодаря убранству в греческом стиле. Комната сдавалась девушкам для приема клиентов, и очень ценилась посетителями.

О трактире «Саратов» на Сретенке Гиляровский рассказывал как о месте, куда приезжала мужская публика с девушками. Художник Василий Перов упоминал дом на углу Большой Лубянки и Сретенского бульвара. В окна этого дома нередко заглядывали студенты МУЖВЗ‌. В начале XX века здание превратилось в благопристойный доходный дом.
У писателя Николая Телешова можно встретить упоминания доходного дома на Рождественском бульваре, который в конце XIX века облюбовали уличные проститутки. Рядом с ним стоял Рождественский монастырь, поэтому Телешов называет этот дом «святыми номерами». Дом стоит и по сей день.

Сретенская полицейская частьТрактир «Ад» на Трубной площади

Адреса знаменитых московских домов терпимости XIX века на карте: