Беседа с автором проекта о жизни в самых опасных местах планеты «Хочу домой»
Накануне старта съемок уже третьего сезона тревел-сериала «Хочу домой» руководитель 34mag Антон Кашликов встретился с Леней Пашковским, чтобы поговорить про идеальный отпуск, покупку дачи и ненапряжность жизни в Минске.
Паника и страх
– В субботу, 29 сентября, ты отправляешься снимать третий сезон. Снова едешь один, без помощников. Расскажи, какой у тебя маршрут запланирован?
– Из Минска я лечу до Бангкока, причем с пересадкой в самой недоступной стране мира – через Туркменистан. Там построили огромный лакшери-аэропорт, которым никто не пользуется. Так получилось, что самые дешевые билеты были со стыковкой в Ашхабаде.
Еду в Таиланд, потом в Восточный Тибет, может быть, в Синьцзян-Уйгурский автономный округ, тот самый, про который «Медуза» писала, потом в Мьянму, Бангладеш и возвращаюсь в Юго-Восточный Китай. Такой примерный маршрут.
– Пока у тебя куплен один билет туда?
– Пока – да. Потому что непонятно, сколько времени где ты будешь находиться, съемки – это всегда волатильная штука. Где-то надо дольше снимать, где-то, оказывается, нечего делать. Да и я обнаружил, что покупаешь ты билеты за месяц или за два дня до вылета – разницы особой нету. Поэтому я не парюсь с билетами.
По плану, это все должно занять два с половиной месяца. Но опыт показывает, что, когда дело движется к двум месяцам, ты уже так, сука, хочешь домой, что просто не можешь. Поэтому не знаю, на сколько меня хватит. Хотелось бы все успеть снять за два месяца.
– Давай немного сравним ощущения. С какими мыслями и чувствами ты отправлялся на съемки первого сезона и что с тобой происходит сейчас?
– Перед первым сезоном я был полон предвкушения радости, удовольствий, приключений и свободы, путы офисной жизни падали – я тогда как раз ушел из офиса и почти сразу поехал. А сейчас, как, собственно, и перед вторым сезоном, я чувствую, что путы обратно надеты: груз ответственности гигантский – перед спонсорами, перед зрителями, перед собой, – а еще страх умереть, страх сесть в тюрьму, страх ничего не снять. Поэтому удовольствия мало я ощущаю, а больше ощущаю панику.
«Три самых просматриваемых ролика моего проекта – у них у всех в названии есть слово "секс"»
– Говоря по-простому – ссыкотно?
– П*здец как ссыкотно.
– Как ты с этим борешься?
– Да никак. Просто из-за того, что перед самым отъездом ты погружаешься в круговерть забот, думать особо некогда. Я помню, как перед вторым сезоном сидел дома и усиленно готовился к поездке, делал research, и было очень-очень страшно. Я думал, ну, в этой поездке меня точно могут убить нахер – Гаити, Венесуэла. А сейчас таких вещей я не боюсь, регион все-таки поспокойнее, но вся ответственность... План-то есть, но он все равно расплывчатый. Страшно облажаться в первую очередь. Ну и в тюрьму еще сесть какую-нибудь.
– Ты помнишь ночь перед стартом прошлого сезона? Как ты спал?
– Скорее всего, я спал, но мало. Потому что перед моим полетом куда-нибудь далеко случаются внезапные посиделки, удается поспать три часа, и ты просыпаешься с бодуна, еще с легким хмелем, и спешишь, как бы не пропустить самолет. Скорее всего, было так.
– В этот раз запланированы посиделки?
– Да, но я уже думаю, как бы их отменить.
– А кто приглашен?
– Да буквально три близких друга, как обычно. Те, кто в аэропорт провожает.
– Как ты спишь в обычной жизни?
– Я в принципе плохо сплю. Все время ворочаюсь, просыпаюсь с рассветом, не могу уснуть, свет режет глаза, маска для сна не помогает. Но это происходит только дома. В любой поездке я чудесно сплю везде. Может быть, пора поменять диван.
«Когда ты приезжаешь на местность, начинается игра»
«Деньги здесь на первом месте»
– Какой выпуск «Хочу домой» ты считаешь самым удачным?
– Мой любимый – это Гаити, наверное. Еще бы выделил садху из Варанаси. И про растаманов мне очень нравится серия. Хотя она скучная, там вообще ничего не происходит, только сплошное их дурацкое философствование. Но мне этот выпуск очень нравится, потому что он отражает быт местных: там действительно ничего не происходит, и они просто накуренные бесконечно обсуждают своего любимого императора.
– Какой самый неудачный выпуск?
– Куба почти целиком, кроме разве что той самой популярной серии про секс. В целом Куба получилась какой-то однобокой, потому что это первая страна, куда я приехал снимать второй сезон. Может, потому что я только втягивался в процесс или потому что плохо подготовился, не нашел заранее каких-то контактов, или потому что было невероятно жарко.
– Серия про секс на Кубе собрала больше 6 млн просмотров. И это намного больше, чем в среднем. Как так получилось?
– Три самых просматриваемых ролика моего проекта – у них у всех в названии есть слово «секс». Плюс людям интересно смотреть про те страны, про которые они хоть что-то знают. Например, Гаити вообще ни хрена не выстрелило. Там была серия про вуду и зомби, я думал, она зацепит, а в итоге она оказалась самой непопулярной серией сезона. Про Иран тоже так себе было, пока я там слово «секс» в заголовке не написал. А вот Кубу, Индию лучше смотрят, потому что у людей есть какое-то представление об этих странах и они ищут чего-то, что либо его подтвердит, либо опровергнет, а на все остальные страны, о которых они ничего не слышали раньше, им насрать.
Именно поэтому для третьего сезона я выбрал несколько стран, которые всем более-менее знакомы – Китай, Таиланд, да и Бангладеш тоже кликает в голове, ассоциируется с каким-то трэшем. Вот Мьянма – это белое пятно, но тут мы будем образовательную функцию выполнять.
– Давай попробуем свести все до одного-двух слов: зачем тебе история под названием «Хочу домой»?
– Есть только два фактора. Первый – мне это интересно до сих пор. Второй – деньги. Сейчас на этом стало возможно заработать, поэтому я продолжаю. Пока оба эти фактора есть, я это буду делать. Пока не зае*усь окончательно. Если один из двух факторов исчезнет, то все. И даже деньги здесь на первом месте, потому что слишком это сложно делать в одиночку. И хер пойми, сколько еще можно протянуть в таком режиме.
– Давай про интерес развернем. Интерес к чему?
– К самому процессу. Это азарт. Потому что, когда ты приезжаешь на местность, начинается игра. Ты непонятно где, ты никого не знаешь и тебе нужно распутать этот клубок. Например, надо найти семью «американец + транс» в Таиланде. Это кайфовый процесс. Все, что потом происходит – монтаж, продвижение, – это уже не кайфово, а сам съемочный период – это игра.
«Первая заповедь – все возможно, чувак»
– Давай вернемся чуть назад. Если не путаю, ты снимал первый сезон в конце 2015 года. Сам сезон был презентован в начале 2017-го. Год в этом промежутке ты прожил в Штатах, где учился и немножко работал. Попробуй сформулировать 2-3 урока, которые тебе дала Америка.
– Два урока, они связаны. Это те мудрости и заветы, по которым живут все американцы, выпускники колледжа. У них это просто вбито в голове. Первая заповедь – все возможно, чувак. А вторая – ты все можешь сделать, если будешь очень упорным и настырным. И оттуда реально приезжаешь с пониманием того, что ты действительно, сука, можешь сделать все, что захочешь. Любой проект, любого масштаба. Любой бизнес, если ты бизнесом хочешь заняться. В любую компанию попасть работать. Ты сможешь сделать все, что захочешь, если будешь долбить в одну точку. Там очень круто учат не быть скромными. И раздувать из себя, каким бы ты маленьким ни был, огромный пузырь. Ты, голимый лох беларусский, можешь спокойно прийти в агентство на Манхэттене, рассказать про себя так красиво, что тебе скажут: чувак, нам тебя не хватало как раз, приходи завтра, начинай. Там учат красиво зачесывать, и на этом построено все в Америке. У тебя может ничего не быть физически, но красивая идея и умение продать быть должно.
– Ты вернулся из США и с этим знанием начал выпускать серии «Хочу домой». То есть Америка была очень вовремя?
– Да, однозначно. Ты понимаешь, что можешь кому угодно написать, а если промолчат или откажут, ты можешь написать еще 70 раз, ты их достанешь до смерти, зато, может, появится результат. Ты можешь к абсолютно любому человеку постучаться. Там нас учили: надо тебе – окей, через теорию пяти рукопожатий мы тебя проведем к ректору университета или к начальнику телеканала. Тебе надо – пишешь три письма и через два дня идешь на встречу с каким-нибудь важным чуваком.
«Мы привыкли учить других, как жить, а мы не имеем на это права»
– Насколько эти знания легко применить в Беларуси?
– Нелегко, потому что только у тебя такой mindset, а у всех остальных-то нет, поэтому все на тебя будут смотреть дурными глазами, типа «Че ты вые**ваешься?» Но все равно, если долбить в одну точку, все получится. Видишь, все же вокруг долбят последние три года, и все у всех получается. Все, кто что-то делает. Столько всего сделали в городе. Только за счет упертости и смелости чуваков. А они и в Америках не учились.
Когда я вернулся после полуторагодового отсутствия в Минск, у меня было ощущение, что город изменился. То есть я уехал из города, где все было тихо, а приехал в суперживое место. И это буквально за полтора года поменялось. А за прошедший год еще все круче стало. Правда, я отдаю себе отчет, что, возможно, это иллюзия, потому что мы живем в этом пузыре креативного класса, а для большинства людей, наверное, здесь все равно ничего не происходит.
«Если долбить в одну точку, все получится. Видишь, все же вокруг долбят последние три года, и все у всех получается»
«В Минске ты можешь много успеть, при этом не особенно порвав жопу»
– Давай ты попробуешь очень кратко объяснить, что хорошего и что плохого в Беларуси – по состоянию на осень 2018 года?
– Происходит ренессанс. Понятно, что в узком кругу и в основном в Минске, но где и когда он происходил сразу и везде? Нигде. В геометрической прогрессии растет количество инициатив, бизнесов, проектов. Каждую неделю в моей ленте фейсбука кто-то из моих знакомых объявляет, что начал стартап, привлек инвестиции, открыл онлайн-магазин или начал постельное белье шить. Все что-то мутят. И это может перерасти во что-то по-настоящему великое, если, конечно, сверху не задавят. И это как раз плохо: тут ты никогда не знаешь, что с тобой может случиться, если ты занимаешься чем-то большим, чем открываешь магазин в инстаграме. Это, пожалуй, сдерживает людей от того, чтобы быть еще активнее.
Если же возвращаться к хорошему, круто, что здесь спокойно до сих пор. Мне важно, чтобы было ненапряжно жить в городе. В Минске ненапряжно. Ты можешь много успеть, при этом не особенно порвав жопу.
– Ненапряжно, но при этом свободы больше не становится...
– Мне не кажется, что это проблема только Беларуси. Это проблема всего мира в целом. Особенно стран первого мира. Никто нигде не может называть вещи своими именами. Все мы подбираем слова тщательно, как бы кого не обидеть, потому что обидеть каждого стало очень легко. И да, все стали осторожнее, особенно если ты связан с медиа и публичностью, ты три раза думаешь, какое слово тебе употребить.
– У тебя были ситуации, где ты в закадровом тексте что-то произнес, а потом понимал, что это неполиткорректно получилось?
– В какой-то подводке в первом сезоне я сказал, что «40 лет назад Иран был нормальной страной». Сейчас я понимаю, что нельзя так говорить. И за годы всего этого вертепа под названием «Хочу домой» понятие нормальности изменилось для меня самого. И сейчас я бы так не сказал, конечно. Иран – нормальная страна. Нормальное теократическое государство.
– А что значит «понятие нормальности изменилось»?
– Это то, чему все мое выступление на TED недавно было посвящено (22 сентября Леня выступил на конференции TEDxSadovoeRing в Москве. – 34mag). Нет нормальности никакой. Все нормально. Мы привыкли учить других, как жить, а мы не имеем на это права. Потому что мы не представляем себе и близко, как на самом деле там обстоят дела. Как обстоят дела в Иране, как в Пакистане, как устроена жизнь в семьях, где у мужчины пять жен и все они одеты в бурки. Мы не знаем вообще ничего. И нельзя говорить: вы неправильно все делаете, вы все должны ходить в джинсах и топиках и иметь только одну жену! Ну нет. Эта культура появилась не вчера. И сначала нам нужно ее понять, прежде чем выставлять оценку, нормальная она или нет.
«Я не знаю, что могу рассказать нового про Беларусь»
– Ты не думал сделать серию про Беларусь?
– Мне tut.by недавно предлагал снять серию про Минск. Но нет, потому что в «Хочу домой» формат другой. Я приезжаю в абсолютно не понятную мне культуру и пытаюсь в ней разобраться, но не через собственный взгляд, а через истории местных. Поэтому в «Хочу домой» максимально отсутствует мое «я» и моя субъективность. Мне надо terra incognita открыть для себя и для зрителя. А Беларусь мне не кажется такой уж terra incognita. Вот Борис с Ромой попробовали же. У них же такая задача стояла примерно – открыть что-то новое? Открыли они? Возможно, для тех ребят, которые в Минске родились и всю жизнь прожили. А для нас с тобой вряд ли. Короче, я не знаю, что могу рассказать нового про Беларусь.
– Раз уж ты про Рому вспомнил. У тебя есть песня под названием «Когда Рома едет». Собственно, какую роль Рома Свечников или его история сыграли в твоей судьбе?
– Тогда как раз был период времени, когда появлялось очень много блогов от чуваков, которые едут куда-то стопом и что-то рассказывают про свои приключения. И Рома выделился среди них тем, что он смог это интересно отрефлексировать. Потому что все остальные не поняли сами, зачем они это сделали и что с ними произошло. А Рома понял, по крайней мере попытался понять. Поэтому и такая песня получилась.
– А есть ощущение, что все эти путешественники стали в какой-то момент новыми звездами?
– Да их же никто не знает.
– Наверное, никто не знает, если сравнивать с певцом Егором Кридом.
– Даже если сравнивать с Хованским. Нет среди тревел-блогеров миллионников. Нет ни одного тревел-блогера, у которого стабильно видосы набирают по миллиону просмотров. Да, у каждого есть отдельные видосы, которые выстрелили. У Бондарева того же, у Кондрашова, который самый крупный по количеству подписчиков. Но при этом средняя просматриваемость серии у него такая же, как у меня.
– Какие ты себе поставил KPI на третий сезон «Хочу домой»?
– Я отношусь к этому проекту как к работе. Работа, у которой должен быть определенный результат. Учитывая, что за второй сезон почти в четыре раза выросло количество подписчиков и в три раза увеличилась просматриваемость, за следующий сезон мне бы хотелось, чтобы она выросла еще хотя бы в два раза. Чтобы в среднем было 700 тысяч просмотров за серию. Но это мечта, потому что я не представляю, как это возможно. В моем проекте куча ограничений. Мало того, что это тревел, так это еще и на иностранном языке, тут много говорящих голов. Откуда берутся миллионы просмотров? Чаще всего, благодаря школьникам. А школьники не будут смотреть «Хочу домой».
– Кстати, когда «Хочу домой» стало работой?
– С начала съемок второго сезона.
Смысла меньше, осмысленности больше
– Ты про себя понимаешь, в каком направлении двигаться? Что в идеале должно быть с тобой хотя бы через 5-7 лет?
– Не представляю. Я все-таки надеюсь, что «Хочу домой» проживет еще 2-3 года, а может и больше, если проект разрастется, соберется команда и можно будет это масштабировать. А что делать потом, я не представляю. Но я и не волнуюсь особо по этому поводу.
– Стало ли больше смысла в твоей жизни в последние годы?
– Нет, меньше стало. Но я перестал его искать. И зае**сь.
– А осмысленности?
– Все очень осмысленно стало. Я наконец делаю то, что мне нравится. Знаю, что я через год буду делать. Я более-менее успокоился. Возможно, это состояние вернется, когда закончится «Хочу домой», начнутся снова эти метания. Но сейчас я всем доволен. Мне нравится мой образ жизни. Мне бы еще дачу прикупить где-нибудь под Минском. Чтобы можно было летом сидеть в шезлонге – я бы тогда вообще кайфовал. Я очень стал любить спокойствие и тишину, релакс без лишнего движа. Дачу же для этого и покупают, правильно?
– Давай еще про мечту. Причем материальную мечту. Что бы ты себе хотел прикупить, чего пока не можешь позволить? Какие еще материальные мечты?
– Квартиру надо купить, нормальную, большую. Трешечку. Причем не в центре, мне надо, чтобы рядом природа была, лес. А что еще надо? Мне кажется, когда ты купил хату, машину и дачу, можно вообще расслабиться. Можно жопу не рвать, зарабатывать, чтобы хватало съездить в отпуск... Но это, наверное, пока дети не появятся и в Гарвард их не захочешь отдать.
«Мне кажется, когда ты купил хату, машину и дачу, можно вообще расслабиться»
– Ты вообще в себе чувствуешь предпринимательскую жилку?
– Я плохой предприниматель, ну или, точнее, я плохой менеджер, но, может, потому что я не культивировал в себе эти навыки. Неважно, плохой ты или хороший, всему можно научиться при желании. Станешь хорошим – просто напрягись.
– Меня тут зацепила фраза из твоих уст: «Чтобы хватало съездить в отпуск»...
– Да, это очень смешно. Я понял, что за последний год, как вернулся со съемок второго сезона, я не был в отпуске. Фрилансер, бл*дь, и трэвел-блогер. Ну, съездить в Гаити поснимать – это далеко от отпуска, ты ж понимаешь. Ну окей, пару раз мы выезжали на выходные в Гамбург и в Киев.
– Как выглядит хороший отпуск в твоем представлении?
– Два дня полежать, а потом гулять, ходить по музеям, пивко пить. Классический нормальный человеческий отпуск. Жрешь и пьешь. Ходишь, смотришь, фоткаешь. В любом нормальном городе, где инфраструктура, где сплошное удовольствие и нет стрессов.
– Мне кажется, ты стал очень стильно одеваться. Что за шмотки, где их покупаешь?
– Ну, то, что сейчас на мне, это я в Китае еще несколько лет назад покупал. У меня есть много нормальных шмоток, но мне лень их надевать. Чаще всего мне хочется надеть худи и самые простые штаны. Не хочется напрягаться. Вот для лекции на TED я надел свой красивый дорогой пиджак. Штаны стильные, белая майка и пиджак. Модный, но не строгий. Не как с выпускного.
– Пиджак дорогой – это за сколько?
– В Нью-Йорке повезло, попали на распродажу Paul Smith. Это овердорогие вещи. Пиджаки эти стоили по 900 баксов, туфли по 600-700, но на этой распродаже их почему-то продавали за 60. Я взял два пиджака, туфли, брючки, как пацан. Я могу в любой высший свет прийти – все посмотрят на подкладку моего пиджака и сразу начнут визитки давать.
Фото by palasatka
Комментарии
Отправить комментарий