40-летие подвига советского Супермена. "Пловец" (док. фильм)

Он сделал невозможное: за 5 минут поднял со дна озера 20 утопающих. Врачи признали: ни один человек на планете, кроме Шаварша Карапетяна, не мог бы этого сделать. Его главный подвиг Первый канал отмечает как юбилей — 10 лет подвигу Шаварша Карапетяна, 20 лет, 30 лет. Вчера было 40-летие. Четыре поколения сменилось, а поступок поражает до сих пор.

В 1980-е история эта всколыхнула всю страну, и так трясущуюся от перемен. Большая статья в «Литературной газете» называлась показательно — «Что человек может», поскольку впоследствии эксперты признали: никто другой на свете просто физически не мог сделать того, что сделал Шаварш Карапетян. Напомню события: сентябрь, 1976 год. Обычный рейс ереванского троллейбуса. На пути — переезд через дамбу. В этот момент переполненный троллейбус неожиданно резко сворачивает вправо и, ломая ограждения, падает в Ереванское водохранилище, стремительно погружаясь на 10-метровую глубину. 92 пассажира попросту замурованы заживо. И обречены. О вызове спасателей речи нет, не успеть.

Но в это самое время по дамбе вместе с братом совершал свою обычную пробежку спортсмен-подводник, многократный чемпион мира. Все случилось на их глазах. Шаварш нырнул, не раздумывая. В водохранилище сбрасывались сточные воды, видимость была близка к нулевой. Доплыл до заднего стекла троллейбуса и... (здесь первое «невозможно») в воде разбил его ногами. Нащупал тело, рванул на себя и наверху передал его брату. Тут же нырнул снова — еще одно тело, на себя, наверх. Третье, четвертое, пятое, шестое. Каждый раз, проникая внутрь «гроба на колесах», он резался об осколки. Каждый раз забывал сделать гипервентиляцию легких: надо было всего-то пять раз вдохнуть и выдохнуть воздух, но это были те самые «драгоценные секунды», и он осилил второе «невозможно». Природа, правда, взяла свое, на шестой минуте он нырнул, теряя сознание, и, не соображая, «на автомате», вместо человека вытащил наверх сидение. Но за 5 минут он один спас 20 человек. И стал инвалидом.

Даже жена не знала о подвиге

Награда за подвиг была такой: заражение крови и двусторонняя пневмония. 45 дней в коме с предельной температурой. 40 чиновничьих рублей «за спасение утопающих».

После воспаления в легких образовались спайки, каждый глубокий вдох отзывался болью и кашлем. В общем, за эти пять минут он поставил жирный крест на своей спортивной карьере. В самый ее расцвет. Его парадный пиджак звенел, как брежневский: 17 раз он становился чемпионом мира, 13 — чемпионом Европы, 7 — чемпионом СССР по подводному плаванию.

Хуже всего было другое: пришло отвращение к воде, видеть ее не мог. Когда он впервые после болезни прыгнул в бассейн, тело свело судорогой. Началась аллергия, доходящая до кожных экзем.

Мало кто из спортсменов знал о том троллейбусе, о том, почему непобедимый Карапетян так запросто сошел с дистанции в 23 года. В курсе были только очевидцы. И почти никто из спасенных.

«Я не знаю, кто меня спас, мне нет до этого дела. Мне тяжело жить и работать, я рассчитывал на получение пенсии по инвалидности. Но комиссия мне отказала. Почему я должен искать какого-то спасителя, если не хотят помочь мне?»

«Меня никто не спасал, меня спас Бог».

«Нет, я не искала своего спасителя, даже не пыталась узнать, кто он. Прошло уже больше 10 лет, а я по-прежнему не могу подойти к тому озеру».

«Вскоре я узнала, что нас спасал какой-то парень... Мой брат обращался в газеты, но ему сказали: «Вас спасали все».

Прямо как у Маршака: «Знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего». И это так.

Всенародным героем он стал случайно — благодаря въедливости журналистов. В 1982-м один из них, делая репортаж о соревнованиях, спросил у тренера, приходится ли спортсменам-подводникам использовать свои навыки в обычной жизни, и услышал: «Вроде бы Шаварш Карапетян спас кого-то из машины, которая упала в воду. Впрочем, может быть, я что-то путаю. Спросите у него самого». Шаварш с газетчиком сходу разговаривать отказался: «Не было никакой истории», — сказал хмуро. Согласился после долгих уговоров, просто из уважения к чужому труду.

Кстати, только из газет Нелли Карапетян, ставшая женой Шаварша в 1980-м, узнала, за кого она, собственно, вышла замуж.

«Я знаю, как это. Я сам до этого тонул»

Совсем не боги по-настоящему спасают людей. «Человек человеку — человек», — любит повторять постаревший Шаварш Карапетян, переиначивая латинское Homo homini lupus est («Человек человеку — волк»).

В 1982-м ЮНЕСКО присудила ему приз «За честную игру» (Fair Play), в 88-м вышла книга Вадима Лейбовского «20 жизней Шаварша», в 2013-м сняли документальный фильм «Пловец». Сейчас идет работа над художественным фильмом «20 жизней».

«Нация» поговорила с Шаваршем Владимировичем.

— Вам ведь очень тяжело возвращаться к тем событиям, почему вы раз за разом это все-таки делаете?

— Я не возвращаюсь к событиям, возвращается пресса, люди, которым небезразлично.

— Почему-то все пишут, что вы ушли из спорта и забывают, что вы поставили еще один мировой рекорд (спустя год, в 1977-м, Шаварш еще раз, уже последний, стал чемпионом Европы и чемпионом СССР на дистанции 400 метров. —  «Нация»).

— Ну, я же только один поставил. А мог бы еще десять. Поэтому и посчитали, что я ушел. Там были очень много факторов, что я не могу уже продолжить. Я через все силы поддерживал то, что умел, а потом уже ушел.

— Болезни, которые появились после катастрофы 1976 года, на сегодняшнем здоровье отражаются?

— Ну, уже инфаркт, сахарный диабет и (смеется) шаг к старости.

— Вы уже в детстве были склонны к экстремальным поступкам: в школе выпрыгнули с третьего этажа, поспорив из-за двойки.

— Да, очень, очень. Ну, зашел в воду, уже не надо бояться, что замочишься. Армянский поговорка есть.

— А в зрелом возрасте осталась тяга к риску?

— Да, но сейчас как-то не попадаю в это. Мимо беды никто не пройдет. Просто нельзя бояться.

— Говорят, что в экстремальных ситуациях время как-то растягивается.

— Нет, наоборот у меня. Я знал, что у меня в запасе только 5 минут. Четко знал. Я же пловец-подводник и понимаю, как тонет человек.

— Вы как-то сказали: «Я представлял себе мучения 92 людей, я знал, как они будут умирать — я сам до этого тонул». Когда это было?

— Это было первенство соцстран. Во время соревнования у меня вдруг заканчивается воздух в баллоне, а мне плыть еще 75 метров. И я — донырнул. До потери сознания. Я не вышел. Уже вытащили меня.

— И что это за ощущения?

— Ощущения смерти.

— Тоннель со светом? Жизнь мелькает перед глазами?

— Нет, потихонечку затихаешь. Как в газовой камере. Или в наркозе. Ты теряешь сознание и уходишь в космическое пространство. Уходишь, уходишь и уходишь до очень далекого ощущения прикосновения к стене. И я выиграл. Да, да, да! Очень интересный заплыв был. Я выиграл и дали мне медаль.

— А как было в 76-м? Иногда в таких ситуациях люди видят себя как бы со стороны.

— Нет, я не видел, я просто знал, что только я могу это сделать. Даже если б погиб я, должен был сделать. Это тоже осознавал я. Не только я это делал, много людей. Водители, доктора. Мой брат, спортсмен того же класса. Но я его оставил наверху, сказал: ты здесь будь. Во-первых, я боялся за него, он рискованный, может несознательно сделать ошибку, которую я бы себе не простил. Это первое, которое очень тайно в душе. А второе — он страховка для меня, и это давало мне духу.

— На берегу ведь стоял еще и ваш отец.

— Отец работал на тяжелом транспорте, там водители дали знать ему, он прибежал. Что сказал потом? А что скажешь? Каждый мой нырок задерживал дыхание со мной на берегу. А потом выдыхал. Я вот представляю: мой сын ныряет в абсолютную опасность! Мы — его богатство, мы, три брата. Но отец не смог бы нас отстранить. И он жертвует как бы. Одно утешение, что у нас спортразряд, единственное его утешение. Отец выдержал все это (на третий день после трагедии отец Шаварша поседел. —  «Нация»).

— То злосчастное сидение троллейбуса, которое вы потом долго вспоминали...

— О-о-о-о, это сидение до сих пор у меня в горле. Это жизнь одного человека. Оно и сейчас меня преследует.

— Вы после этого воду долго ненавидели?

— Долго. Но федерация подводного спорта избрала меня таким свадебным генералом и сделала моим именем соревнования. И это потихонечку подтянуло меня в это. Я пришел, там много детей, и я растаял.

— По вашему опыту, каким должен быть хороший родитель?

— Родитель не должен надоедать. Он должен оставить место для любви. Мой сын, он тоже плавает, но он классический пловец, не подводник. Я всегда честно с ним говорю. Настраиваю на соревнования, говорю, когда надо есть. Мировые спортсмены знают только, что есть нельзя за два часа до соревнований. Но не знают что, как. А он ест после разминки то, что я записал — определенный список. Голодный организм сразу схватывает энергетический запас, который нужен. Но сын не всегда слушается.

— Не всегда?

— Конечно! Если б слушался, в 20-м веке мы бы жили, не в 21-м! Время бы остановилось. Это и правильно, что не слушается. Я вообще был непослушным. Но — например. Новый год. Вечер. Звонит моя жена родителям: «Ваш сын курит». Жена имеет право позвонить твоему отцу и пожаловаться — а некуда больше! А я при отце не курил. Отец говорит: «Сынок, почему ты куришь? Тебе нельзя». Я: «Пап, я не курю». И вот куранты — и я ни одной сигареты больше не взял в рот. Бросил — и все. Сын спросил: «Зачем? Ведь дедушка все равно не видит». Я говорю: «Он мой отец, сынок, я обещал, что не курю, и обещанное сделал». И после этого он в меня верит и всегда честно и чисто говорит со мной.

— Интересно, с кем-то из тех спасенных пассажиров вы встречались потом?

— Ну, да-да, это устроил Первый канал, который справлял юбилеи этой истории. В 82-м была статья в «Литературке», и только я получил около 70 000 писем. Писали: «Шаваршу Карапетяну, город Ереван». Около 200 000 получила сама «Литературка» — мешками стояли. Жаль, я не взял их, это было очень интересно — с народом общаться. А одна женщина, под 50 лет, русская, из Сибири, сама приехала ко мне домой. Такая прелесть она. Со своими тапочками приехала.

— Я имею в виду, вот те самые, 20 человек.

— Они тоже, но они из бедных районов. Мы встречались. Но обязует каждая встреча подарок принести, армянская традиция, поэтому я никогда не хотел, чтобы поставить их в такое неловкое положение. А в те 6 лет, да, не искали меня. Ну а как? Очнулся человек в больнице. Кого искать?

Падающий в ущелье автобус и большой пожар

Шаварш Владимирович не похож на Спайдермена, не левитирует, не играет мышцами, не обладает сверхспособностями. Ну, кроме одной, главной, — неумения пройти мимо чужой беды, как бы пафосно это ни звучало. Подводная катастрофа — это не все. В 1974-м Шаварш остановил падающий в ущелье автобус с 30 пассажирами: водитель вышел, а он неожиданно поехал. Шаварш разбил локтем стекло перегородки и резко развернул автобус.

А в 85-м, пройдя уже и воду, и медные трубы, прошел огонь. Тогда он «случайно» оказался рядом с пожаром — горел огромный спортивно-концертный комплекс в центре Еревана.

— Я был в галстуке, костюме — вызвали в ЦК партии. И вдруг слышу: «Горит!» Самое красивое здание горит! И смотреть, как оно горит, больно каждому. Рядом стоит парень с брандспойтом, пожарный, я говорю: «Ты не побоишься полезть со мной?» Он так посмотрел мне прямо в глаза, но он молодой и он сказал: «Нет». Я говорю: «Тогда будешь держать брандспойт сзади — одному это тяжело». А у меня и партбилет и паспорт — все в карманах, а самое страшное — это права, в советское время получить права было очень тяжело. И костюм было трудно достать! Я один раз его надевал, это был второй. Но это потом все я анализировал, тогда нет, плевать я хотел на костюм. Мы проскочили в середину, там не было огня, заливаем потолок, чтобы арматуру охладить, и, помню, двухтонная люстра как бабахнет в пол! Совсем рядом. Говорю ему: «Бог нас спас. Не бойся». Потом мы бежали, чтобы с фланга зайти, и до сих пор помню: оттуда валил дым от сплава меди, такой желтый, ядовитый, и все — мы упали. Меня оттащили. Но ход для других пожарных уже был открыт.

— Что это вообще такое — героизм?

— Если вы обо мне… понимаете, то, что мною сделано, это обычные человеческие поступки, не героические. Нет.

Наверное, не лишним будет сказать, что официального звания «Герой» ему так и не дали.

Планета 3027 Шаварш

Странным образом жизнь то и дело подкидывает Шаваршу Владимировичу испытания, помельче, попроще, но все же: то он случайно оказывается возле предынфарктницы, отстраняя неграмотного врача, который делает массаж сердца, и тем спасает ее; то под колеса именно его машины кидается женщина с криком «Помогите!» — малыш проглотил пуговицу — и Шаварш успевает отвезти их в больницу, спасти. Даже в Париже именно к нему бросилась женщина из загоревшейся машины, и именно он потушил пожар, полыхнувший из-под капота. Сейчас тихий максималист живет в Москве, открыл сапожную мастерскую с говорящим названием «Второе дыхание» и несколько кафе. У него две дочери, сын и своя звезда — счастливая или нет, но самая настоящая — «планета 3027 Шаварш», астероид, названный его шершавым именем.