«Это сделает тебя спокойнее»: истории женщин, которым сделали обрезание
Чтобы сохранить девичью чистоту до свадьбы и усмирить любовный пыл, африканские страны веками практиковали женское обрезание. Сегодня процедуру начинают запрещать, но в мире осталось более 100 миллионов женщин, которые живут с ее последствиями. Аша Маилз из Санкт-Петербурга встретилась с некоторыми из них и записала их истории.
— Женское обрезание — частичное или полное удаление внешних половых органов. Операция распространена преимущественно в странах Африки, а также в нескольких странах Азии и Ближнего Востока. В настоящее время в мире проживает около 125 миллионов женщин, прошедших через этот ритуал. Никаких медицинских показаний для проведения операции нет. «Шрамы» — это истории женщин Гамбии, переживших эту процедуру в детстве. Многим из них пришлось пройти не только через калечащую операцию, но и через осознание того, что им нанесены непоправимые увечья.
Вот уже несколько лет в стране активно распространяется информация о вреде женского обрезания, которое когда-то считалось частью культурной традиции, призванной снизить сексуальное желание женщины и сохранить ее чистоту до свадьбы. По статистике, процедуре подверглось 76% женщин страны. Официально операция запрещена с 2015 года, однако продолжает выполняться подпольно и по сей день. Случаев привлечения к ответственности крайне мало, а в связи со сменой власти в этом году многие люди думают, что и прежние законы больше не действительны. Уйдет ли в прошлое этот ритуал, зависит только от сознания женщин и их отношения к этому вопросу.
— «Давай сходим в лес за дровами» — я навсегда запомнила эти мамины слова, хотя мне было всего пять лет. Кто бы мог подумать, что они предвещают такую боль, а эта прогулка будет отличаться от всех предыдущих. В лесу нас уже ждала женщина, готовая провести операцию. Были и две другие девочки примерно моего возраста. Я помню, что все произошло довольно быстро: меня просто отвели в кусты, где она без каких-либо предварительных процедур проколола мой клитор иглой и просто срезала обычным лезвием. Не было никаких обезболивающих, кроме народных средств, таких как ментол и моча осла. И была нестерпимая боль, которая продолжалась неделями. Мама не сказала мне ни слова, так ничего и не объяснила, даже когда все зажило.
Несмотря на нежные чувства, любой сексуальный контакт с мужем был болезненным.
Я рано вышла замуж, в 14 лет. Не могу сказать, что родители настояли, — выбор был мой, я чувствовала, что влюбилась. Моему мужу было 25, но, несмотря на нежные чувства, любой сексуальный контакт с ним был болезненным. Я родила пятерых детей, и роды были тяжелыми, одна из причин тому — оставшиеся шрамы. Я уверена, что в процедуре женского обрезания нет ничего хорошего. Потеря крови, инфекции, боль, а иногда и смерть. Сегодня женское обрезание вне закона, но процедура продолжает проводиться тайно. Иногда доходят слухи, что то тут, то там обрезали младенца в туалете. Хочется, чтобы это прекратилось.
— Я подверглась операции, когда мне было пять лет. Я помню, как нас с сестрой повели в другой дом, где были еще три девочки. Мы, разумеется, не знали, что нас ждет. Все это выглядело как небольшой праздник, но что-то было не так. Нам сказали есть, не поднимая глаз и не глядя по сторонам, а затем по одной стали уводить в ванную. Барабанщики стучали все громче, чтобы заглушить крики. Я помню, мне и самой дали постучать в барабан, и я даже было заулыбалась, пока не настала моя очередь. Сказать о том, что это было больно, — ничего не сказать. Еще неделю я лежала практически без движения, а когда мне нужно было в туалет, я испытывала ужасную боль. Они ведь не используют ни обезболивающего, ни каких-либо методов обработки. Разве что кипятят воду с козлиным пометом, на которую тебе потом нужно присесть. А потом начались и другие проблемы, инфекции, да и боль никуда не делась.
Когда у меня появился муж, мне были болезненны сексуальные отношения с ним и я не чувствовала никакого удовольствия. Разговаривая с сестрой, живущей в Сенегале, которая не подвергалась операции, я узнала, что бывает по-другому. Если бы я могла вернуться в то время, я бы сказала матери не делать этого со мной. Сейчас у меня 4-летняя дочь, и моя мама хотела было настоять, чтобы ей тоже провели операцию. «Я убью тебя, если ты так поступишь!» — был мой ответ.
— Я думаю, что была под каким-то гипнозом во время обрезания. Практически ничего не помню, все словно в тумане. Моя мама сказала тогда: «Мы поедем на день рождения в Банжул» — и мы действительно куда-то поехали. И был дом, и какая-то женщина, а потом все исчезло. Было ли мне больно? Не знаю. Помню, что после оказалась в госпитале: мне сказали, что я потеряла много крови, но все обошлось.
Мой отец из народа волоф, у которого не принято делать девочкам обрезание. Мама же из народа серер, у которого, наоборот, эта традиция процветает. Она искренне верила, что обрезание необходимо, что оно «делает тебя спокойнее» — так она после говорила. Отец был против процедуры, но мама сделала ее втайне. Он не знает до сих пор, а я все не могу отважиться ему сказать. К счастью, другие мои сестры не пострадали — с тех пор, как о негативных последствиях женского обрезания стали активно говорить, мама изменила свое мнение. Мне хотелось бы, чтобы его изменили все женщины, — этот обычай на самом деле ужасен!
— Я помню, что церемонию обрезания готовили как настоящий праздник. Она проходила в большом доме, приехали родственники, кругом царило какое-то необычное воодушевление. Было около десяти девочек, не только соседские, но и мои сестры. Мне самой было тогда шесть лет. Были танцы, песни, угощения… Нам давали конфеты, мы играли и были практически счастливы… Я замечала, что кого-то вдруг уводили, а потом кто-то плакал. Но ведь мы были дети, а тогда все воспринималось по-другому. Я не видела лица той женщины, что отрезала мой клитор. Но я не забуду ее никогда и всю ту боль, что тогда испытала. Помню и странную смесь, которую она использовала как обезболивающее: она состояла из каких-то трав и томатной пасты. И хотя мне удалось избежать многочисленных инфекций, сегодня я прекрасно осознаю, что со мной сделали и какой бы могла быть моя жизнь, если бы не это.
Я замечала, что кого-то вдруг уводили, а потом кто-то плакал.
Когда я училась в школе, к нам в класс пришли активисты из организации, борющейся с женским обрезанием в Гамбии. От них я узнала всю правду об этой операции и решила сделать хоть что-то, чтобы это прекратить. Я работаю журналистом и пару лет назад сняла небольшой документальный фильм о процедуре. И хотя сегодня в стране делается немало, чтобы это прекратить, женское обрезание продолжает существовать подпольно. Просто однажды ты просыпаешься и узнаешь, что соседского ребенка ночью обрезали. Кто это сделал, ты не узнаешь никогда. Некоторые женщины продолжают верить, что эта традиция должна быть сохранена. К сожалению.
— Я подверглась обрезанию, когда мне было девять лет. И хотя я знала заранее от старших сестер, что со мной это произойдет, как и когда это будет, держалось в тайне. Церемония проходила в доме, помимо меня было еще несколько девочек. Со стороны все это выглядело как праздник: танцы, барабанные ритмы и очень вкусная еда. Потом по одной нас начали уводить. Эту боль я не забуду никогда. Несколько дней после обрезания я лежала без сил. Помню, что мне давали какие-то ампулы и постоянно оборачивали вокруг талии «поясом из мокрых листьев», который должен был также облегчить мою боль. Мне повезло, что удалось избежать инфекций и осложнений.
Позже мама попыталась объяснить, что со мной сделали: «Это — традиция, уважение к семье и самой себе. Это — наша культура». Сегодня я счастлива, что эту традицию наконец запретили. Это очень больно, я бы не желала такого никому.
Со стороны все выглядело как праздник: танцы, барабанные ритмы и очень вкусная еда. Потом по одной нас начали уводить.
— У меня не осталось воспоминаний о собственном обрезании — все произошло, когда я была младенцем. Это традиция, моя мама поступила точно так же, как и все остальные родители. Я думаю, хорошо, что это произошло, когда я была совсем маленькой. Говорят, чем старше ты становишься, тем больнее. Позже другие женщины обучили меня выполнять операцию самой, и уже с семнадцати лет я проводила ее девочкам. С годами я стала настоящим профессионалом, мне доверяли и не боялись приводить ко мне детей, ведь знали, что я хорошо это делаю. В моей практике не было ни единого случая осложнений.
Год назад, когда операцию запретили, мне пришлось закопать все свои инструменты и навсегда об этом забыть. Мне жаль, что приняли этот закон, — мы должны сохранять свои традиции. Да и что в этом плохого? Если руки хорошие, осложнений никаких не будет. А что касается сексуальности, то я думаю, что для женщины в первую очередь важно ментальное удовольствие, осознание того, что она живет в семье, с мужем. Физическое же удовольствие абсолютно неважно.
— Я была совсем малышкой, года три, когда мне провели обрезание. Не помню ни боли, ни крови, но отчетливо помню бритву в руках пожилой женщины. У нас в культуре не принято, чтобы родители что-то объясняли до или после, поэтому до тех пор, пока об этом не стали говорить по телевизору, все думали, что просто так нужно. «Моя мама была обрезана, я сама была обрезана, и ты тоже должна быть обрезана», — вот единственное, что сказала мне мама годами позже. Я и сама искренне верила, что это добрая традиция, которая призвана сохранить чистоту женщины. Я сделала обрезание своим дочерям, мне казалось, что по-другому и быть не может. Теперь я поменяла свое мнение. Да, в моей семье все обошлось, но я знаю, что для других женщин последствия бывают ужасными. Хорошо, что об этом стали рассказывать и процедуру запретили.
— Меня обрезали гораздо позже, чем других девочек, в 12 лет. Так произошло из-за проблем со здоровьем — из-за врачебной ошибки я хромая с детства. Церемонию готовили как настоящий праздник, я думала, что произойдет что-то хорошее. Да и мама тогда, помню, сказала: «Все будет хорошо» — и я ей поверила. На самом деле была ужасная боль. Меня еле удержали — я ведь была уже почти взрослая. Боль была настолько нестерпимой, что, кажется, я никогда ее не забуду. Хотя мне давали какие-то обезболивающие таблетки, они помогали мало.
Позже у меня появилось множество проблем: и инфекции, и осложнения при родах. Я рано вышла замуж, мой муж также инвалид, он провел жизнь в инвалидной коляске. Приходилось нелегко, временами мы даже попрошайничали. Я родила ему шестерых дочерей и ни одной из них не стала делать обрезание, хотя тогда закона о запрете еще не было и вокруг это делали все. Но я помнила свою боль и не хотела, чтобы они испытали то же самое. Я сохранила свое платье с церемонии… Не знаю зачем, наверное, просто как память для них.
— О церемонии обрезания я не помню ничего — мне тогда и года не было. О том, что со мной сделали это, я узнала только повзрослев. Помню, я так расстроилась и обиделась на мать, что очень долго с ней не разговаривала. К тому времени я уже знала, что это плохо, — нам рассказывали об этом в школе, да и по телевизору слышала не раз. Я рада, что сегодня операция под запретом. У меня самой не обошлось без последствий — часто болит живот, и доктор говорит, что, возможно, это из-за обрезания. Но по сравнению с младшей сестрой мне еще повезло, та постоянно испытывала боль при мочеиспускании и месяцами не ходила в школу. Все было настолько плохо, что мама сама решила не делать операцию остальным сестрам.
Одно я знаю точно: я никогда не подвергну обрезанию своих детей.
Мне еще рано думать о замужестве — сначала надо закончить учебу, но я немного его боюсь. Я не знаю, что буду чувствовать с мужем и будет ли мне больно. Но одно я знаю точно: я никогда не подвергну обрезанию своих детей.
— Меня обрезали в младенчестве, поэтому об этом дне я не помню ничего. Но как подумаю об этом, злюсь на свою мать. Почему она сделала это со мной? Она говорила, что это традиция, которую надо беречь, но сегодня я знаю обо всех последствиях, которые влечет за собой эта процедура. У меня самой есть инфекции, я чувствую боль при мочеиспускании. Думаю, если бы не обрезание, я была бы здорова.
О замужестве я пока не думаю. Хочу сначала выучиться и стать доктором. Я слышала от подруг, что они испытывают боль при сексуальном контакте, но я не боюсь отношений с мужем, верю, что все будет хорошо. Говорят, главное — любить, хотя я еще ни разу не влюблялась. В школе нам много рассказывали о том, чем грозит обрезание, и я очень рада, что операцию запретили. Мне кажется, она уйдет в прошлое. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то нарушал запрет и проводил ритуал тайно. Думаю, сегодня все понимают, что это плохо.
— Я всегда жила с убеждением, что мы, женщины фула, должны обязательно проходить через этот ритуал, поскольку мы — мусульмане, это наша культура и религия. У нас в деревне обряд проводили несколько раз в год, и я все думала, когда же наступит моя очередь. Я была уже взрослой, когда мама сказала, что операцию мне давно уже сделали, еще в младенчестве.
Поменяла я свое мнение только полгода назад, в связи со всеми этими передачами по телевизору. Но я до сих пор считаю, что девушка должна воздерживаться от секса до свадьбы и молиться за свою чистоту. По сути, сама традиция-то не плоха. Если бы не все эти осложнения для организма женщины, ее можно было бы сохранить. Но здоровье важнее, девушкам остается учиться контролировать себя и свою сексуальность. Говорят, есть большая разница в ощущениях, если ты не обрезана. Но я считаю, что испытывать мало чувств — это скорее хорошо. Я никогда не думала об удовольствии. Мою дочь бабушка отвезла на церемонию в семь лет. Это было больше десяти лет назад, и тогда я искренне верила, что так и должно быть. Сегодня я бы этого не сделала.
— На церемонию нужно было ехать довольно далеко, в другую деревню. Меня сопровождали бабушки, и так получилось, что мы опоздали на пару дней. Другим девочкам обрезание уже сделали, и они отдыхали, залечивая раны. Поэтому в моем случае не было ни праздника, ни барабанов. Меня просто отвели на берег реки, где в кустах и обрезали. Мне было десять лет, обычно девочкам проводят операцию гораздо раньше. Понадобилось пять человек, чтобы меня удержать, такая я была тогда сильная. Было больно, но женщина, проводящая процедуру, была довольно опытна и сделала это «одним махом». В этом мне повезло, ведь бывают случаи, когда кромсают кусочек за кусочком. Позже мне сказали спуститься к реке и присесть на воду. Считается, что соленая вода помогает заживлению. Но мне это не помогло — когда меня привезли домой, я чуть не умерла от обильного кровотечения.
Когда я вышла замуж, в первую брачную ночь у нас с мужем ничего не получилось. Как оказалось, меня не только обрезали, но и зашили. Пришлось проходить весь этот кошмар заново, отправляться к знахарке уже за процедурой «расшития». Стоит ли говорить, что после всего этого испытывать какое бы то ни было сексуальное удовольствие мне очень сложно. Кроме того, понадобилось кесарево сечение, чтобы мой ребенок смог родиться.
В первую брачную ночь у нас с мужем ничего не получилось. Как оказалось, меня не только обрезали, но и зашили.
Долгое время я была уверена, что все это — правильно. Что это дань традиции, помогающая сохранить чистоту девушки до свадьбы. С годами мое мнение стало меняться, во многом благодаря просветительской работе. Сейчас я считаю, что женское обрезание — это ужасно, и нужно обязательно рассказывать об этом людям. Я работаю на радио, и мы не раз поднимали эту тему. Хочу ли я такого своей дочери? Ни за что.
Комментарии
Отправить комментарий